
Онлайн книга «Любимые дети, или Моя чужая семья»
![]() – Он видел записку, которую я оставила. В записке я благодарила ее за то, что присмотрела за Энди. – Возможно, она сказала Энди, что уедет, а тот забыл, – предположил дядя Маркус. – Все равно странно. Ма нахмурилась: – В какое время она ушла, Энди? – Откуда? – спросил Энди. – Из трейлера. Из мобильного дома. Энди пожал плечами. – Я убивал Мега-воинов. – И каков счет? – рассмеялся дядя Маркус. – Лучший результат – пятьдесят две тысячи триста сорок один воин! – гордо воскликнул Энди. Дядя Маркус улыбнулся матери: – Когда речь идет о том, что запоминать, а что нет, у этого мальчика свои приоритеты. Уверен, что с Сарой все в порядке. Я слушала разговор и внезапно почувствовала себя так, словно меня здесь нет. Отчужденной от всего происходящего. Словно мне только снится, что я дома. Это сон, о котором я мечтала весь год. Около половины одиннадцатого дядя Маркус поднялся наверх, и я поняла, что он будет ночевать здесь. Я была рада. Потому что не ощущала себя в безопасности в нашем доме. Хорошо, что дядя Маркус рядом. Я думала, что фургоны телевизионщиков, наконец, уехали, но все же казалось, что в темноте по-прежнему шныряют люди. Может, заглядывают в окна, может, несут камни, чтобы швырять в стекла. О господи! Что, если кто-то подожжет дом со всеми обитателями? Люди могут посчитать, что этим отомстят за мое преступление. Я поднялась наверх и впервые за целый год надела старые шорты на тесемке и майку, в которых любила спать. Шорты едва не спадали с меня. Вау, как я похудела за этот год. Здорово. До тюрьмы я на ночь смотрела телевизор, но на сегодня с меня было довольно телевидения. С полчаса я лежала в темноте и, как казалось, слышала странные звуки. Если кто-то подожжет дом и огонь перережет лестницу, что мы будем делать? У меня и Энди в чуланах были веревочные лестницы, которые можно зацепить за окна. Но в маминой комнате ничего подобного не было. Я заплакала при одной мысли о том, какой ужас нас ждет. Наконец, я не выдержала и спустилась вниз вместе с медведем, чтобы убедиться, что все как следует заперто. Босиком вошла в темную кухню. Сквозь стеклянную дверь я видела лунный свет на заливе и наш причал. Очень хотелось выйти на причал и вдохнуть запах воды, почувствовать кожей соленый ветерок, развевающий волосы. Но я, конечно, не посмела выйти. Я направилась в гостиную и увидела, что дверь, ведущая на крыльцо, открыта. Я замерла. Потихоньку подобралась к крыльцу и, выглянув, увидела сидевшую в темноте мать. – Привет, – прошептала я. – Не можешь уснуть? – Угу. – Посиди со мной. Я посмотрела в сторону улицы. – Никого, – заверила она. – Даже если кто-то есть, нас не увидят. Слишком темно. Садись. Она похлопала по подушке дивана-качалки. Я села. Странно было сидеть вот так. Мы не сидели так близко с тех пор, как я была маленькой. А может, и тогда не сидели. – Я просто дожидаюсь полуночи, – пояснила ма. – А что случится в полночь? – Я решила, что, если к тому времени Кит не объявится, позвоню сама, чтобы убедиться, что Сара благополучно вернулась. – Думаю, так и есть. – Возможно. – Не знаешь, Кит говорил с Дон? Я хотела произнести это имя вслух. Дать маме понять, что могу его вынести. – Не знаю. Надеюсь, что говорил. Она стала потихоньку раскачиваться. – Представляешь, Мэгги, я в этом году лучше узнала Дон. – Ты о чем? – Видишь ли…. после всего, что случилось, мы с ней должны были выяснить отношения. Она тоже была ранена ситуацией с… треугольником между ней, тобой и Беном. – Знаю. Я все еще испытывала к Дон нечто вроде остатков ненависти. Не ее вина, но я ничего не могла поделать с собой. – Она – порядочная женщина, – заявила ма. – Теперь в ее жизни появился новый мужчина. Фрэнки. Работает в пункте проката лодок и в прошлом месяце перебрался к ней. Я не слишком хорошо его знаю, но он вроде славный парень. Я сильнее прижала к себе мишку. – Она много работала, чтобы помочь жертвам и их семьям, получить для них финансовую поддержку и сделать все, чтобы они при необходимости могли консультироваться у психотерапевта. – Знаю, – прошептала я. – Видела некоторых в новостях. Племянница мистера Иггла была… Я покачала головой, не желая вспоминать уродливую гримасу на лице женщины. – Семья мистера Иггла очень обозлена, – вздохнула ма. – Многие люди все еще обозлены. Маркусу позвонили из полиции и сказали, что поймали парня, кинувшего в окно кусок бетона. Оказалось, что он друг Хендерсона Райта. Я вспомнила постер с лицом Хендерсона Райта на поминальной службе по жертвам пожара. Он выглядел испуганным крольчонком. Еще преподобный Билл говорил, что его семья жила в машине. – Семья Хендерсона оказалась более понимающая. И простила тебя, – сказала ма. – Правда? – Дон смогла поселить их в квартире, а они из тех людей, которые…. – Она снова раскачала диван. – Очень религиозны. И способны принять то, что случилось, чего я никак не могу представить. Я покачала головой. Потому что тоже не могла представить. Ма вздохнула: – Мне нужно рассказать о матери Джорди Мэтьюз. Не хочу, чтобы ты услышала от сплетников. О нет! Джорди Мэтьюз была третьей жертвой, погибшей в огне. Очень хорошенькая голубоглазая блондинка, перед которой открывалось большое будущее. Я все еще вижу ее, когда закрываю глаза. – А что с ее матерью? – спросила я. – Она так и не смирилась с потерей. Не то чтобы я осуждала ее даже на мгновение. После смерти Джорди она пыталась покончить с собой, и ее на несколько месяцев поместили в психлечебницу. Когда она вышла, всем казалось, что ей лучше, но несколько недель назад она погибла, направив машину на перила разводного моста. Я задохнулась. – Она… Я представила разводной мост. Как невероятно трудно было сбросить с него машину. Такое не может быть случайностью. – Самоубийство? Ма кивнула: – Не смогла вынести. Она была матерью-одиночкой. Еще одна дочь учится в колледже. Но вряд ли у них были хорошие отношения. Так что ей, должно быть, казалось, что она одна на свете и теперь ей не для чего жить. Я оперлась подбородком о медведя. |