Книга Спасти СССР. Адаптация, страница 76 – Михаил Королюк

- Пять с полтиной за несколько часов? - что-то прикинула про себя и кивнула, - неплохо. А для такого молочного возраста - так очень даже впечатляюще. Мне начинать завидовать?

- Уй... Точно - идиот, - простонал я, опять вставая, - клинический. Ну, ладно... Только, Софи, без глупостей, пожалуйста.

Пальцы ее принялись нервно теребить полу халата.

Я прошел к сумке, что лежала у двери, и стал неловко извлекать оттуда коробку. Спину мне жег настороженный взгляд.

- Вот... - повернулся я и снял крышку, - с новым, ну, и, заодно, старым новым годом. Померь, а то я на глазок взял.

Софья с опаской заглянула в коробку.

- Ты с ума сошел... - ошеломленно выдохнула и отпрянула. Глаза ее лихорадочно заблестели.

- Софи... - с укоризной протянул я.

- Нет, - она вцепилась ладонями в сидение и решительно затрясла головой. - Нет! Мне надо будет с твоей мамой поговорить. Или, лучше, сразу с папой...

Я тихо улыбнулся, представив сцену.

- Ты - точно сумасшедший, - сформулировала она диагноз и с силой потерла правый висок, словно пытаясь прийти в себя.

- Неа, - я поставил коробку с сапожками на стол и сел, закинув ногу на ногу, - папа недавно приводил своего товарища психиатра.

- И? - она недоверчиво наклонила голову к плечу.

- Справку тот не выписал, но уверил всех в моем полном психическом благополучии. Сказал, что это моя особенность - раннее психологическое взросление.

Лицо Софьи приняло то крайне редкое выражение, что возникает у людей, когда желание постучаться головой о стенку становится невыносимым.

- И? - она обхватила себя руками, словно ее зазнобило, - что я, по твоей мысли, должна взамен?

- Да ничего ты не должна, - пожал я плечами. - Слушай, давай поговорим, наконец, как два взрослых разумных человека.

Она хмыкнула с отчетливым скепсисом.

Я доверительно наклонился к ней:

- Смотри, Софи: мы с тобой пересекались за прошлый год четыре раза, - я, кривовато усмехнувшись, повторил, - всего четыре. Может так совпало, но каждый раз было и легко, и весело. Как ты меня в сугроб отправила, помнишь?

На ее губах тенью промелькнула легкая улыбка, промелькнула и исчезла, оставив лишь непреклонную решительность в глазах.

- Поверь, - продолжил я, разводя руками, - это всего лишь несколько часов моей работы. Не так уж и много для подарка одной забавной девушке в белом халате. Пожалуйста, Софи, не лишай меня права совершать поступки.

Брови ее вздернулись, и она посмотрела на меня, как на диковинное животное.

- Сегодня я тебе помог, - продолжил я уговоры, - завтра - ты мне. Ну, или, хотя бы развеселишь при встрече.

Я попытался улыбнуться, но вышло не очень.

«Еще чуть-чуть и губы начнут дрожать от обиды», - с тоской понял я.

Похоже, что пары последних фраз она не услышала, продолжая что-то выглядывать во мне.

- Пойми, - сказала тускло, - я не могу их взять.

Я обреченно помолчал, разглядывая свои носки, не по размеру крупные и мешковатые.

Идея пришла неожиданно:

- О! - дернулся я, - а, давай, ты у меня их купишь? С рассрочкой платежа? Отдашь частями, когда сможешь.

На щеки девушки вернулся легкий румянец, и она с отчетливым интересом покосилась на лоснящуюся в коробке кожу голенища.

Я достал сапожок и завертел в руках, негромко воркуя себе под нос:

- Финские, как раз для нашего климата, - засунул руку внутрь, - у-у-у, какая толстая меховая подкладка! Сами из натуральной кожи, носиться будут долго. А фасон новый, в городе почти ни у кого еще и нет...

- Нет, ты точно псих, - заулыбалась Софья, - ошибся тот товарищ.

- Псих, так псих, - покладисто согласился я, - зато не скучный, верно?

- Эх, Буратино... - протянула она с какой-то непонятной интонацией и взялась за каблучок.

Я не отпускал.

- Э, ты что! - подергала посильней, - лисе не веришь?!

- Лисе верить - себя не уважать!

- Да отдам я, - взглянула серьезно.

- Да знаю я, - откликнулся в тон и отпустил голенище, - меряй, да пойду.

Никогда даже не предполагал, что женщина может влезть в сапоги за восемь секунд (и это с извлечением бумаги из носка), но Софи справилась.

- Так... - с отрешенным взглядом прошлась по комнате взад-вперед. - Так. Чуть тесноваты в пальцах...

Я встревожился:

- Менять надо?

- Нет! - она аж отшатнулась, - нет. Мех утопчется, нормально будет.

Поставила сапожки на стол, окинула их влюбленным взглядом и прищурилась на меня с подозрением:

- Сколько?

- Восемьдесят, - быстро ответил я.

Наверное, сфальшивил, потому что Софья посмотрела с укоризной и поджала губу. Мы поиграли в гляделки, и я победил:

- Ладно, - она выглядела недовольной, и я поразился: «Как?! Ну, вот как им удается нас еще и виноватыми в таких ситуациях оставить?!»

- Ладно, - повторила она, а потом предложила с наигранной угрозой в голосе, - тарелку супа?

- Понял, - кивнул я и поднялся, - не дурак, чай. Здесь добро причинил, пойду, посмотрю, где еще какому ребенку слезинку утереть можно.

Уже когда я занес ногу над порогом, на плечи мне легли две ладошки.

- Спасибо, - тихо-тихо шепнула Софи мне в затылок, и от выдохнутого тепла по спине побежали мурашки.

- Обращайся, - кивнул я, не оборачиваясь, и зашагал в полутьму.

Воскресенье, 15 января 1978 года, вечер,

Ленинград, Измайловский пр.

- Андрей, - папа зашел ко мне в комнату и озадачено помахал в воздухе почтовым конвертом, - ничего не пойму... Это, случайно, не тебе письмо? От... - он бросил преисполненный недоверием взгляд на обратный адрес и с отчетливым сомнением в голосе прочел, - от Канторовича?

- О! - обрадованно подскочил я на стуле, разворачиваясь, - давай!

- Понимаешь, - папа отдал письмо и присел рядом, на кровать, - я подумал, что это мне, просто имя с отчеством перепутали местами, и вскрыл.

- Да ничего страшного, - я великодушно отмахнулся и торопливо вытащил сложенный вчетверо лист.

- Письмо-то я прочел, - папа продолжал внимательно смотреть на меня.

Я с трудом оторвал взор от бумаги:

- Ругает за нахальство?

- Отнюдь, - усмехнулся папа, - и это удивительно. Ты что, в самом деле накопал новое?

Я потеребил кончик носа.