Онлайн книга «Ни стыда, ни совести»
|
— Да, я. — Ну, как ваши дела? Поздравляю! Вы так быстро исчезли, что я даже не успел выпить с вами за освобождение! Все наши рады за вас! У нас тут в редакции торжество! Ждем вас, заходите на огонек! — Женя… это вы? — Ну а кто же? Я, ваш ангел-хранитель, можно сказать. Слушайте, вы бы объявились как-нибудь, а? А то меня все осаждают, думают, я вас где-то упрятал. Слава богу, у меня хватило ума… — Это вы мне телефон положили? — Я. — М-да, Женя… Я заеду к вам, только позже, хорошо? — Я вдруг ощутил, что рад слышать Вакуленко. — Слушайте, можно вас кое о чем попросить? — Конечно, Игорь, какой разговор! Только не просите вам больше не звонить — уговор дороже денег. — Да я не об этом. Мой сайт работает? — Нет, Игорь. Его заблокировали. Но восстановят, как только решение суда вступит в законную силу. Позвоните Грунину, обвинитель, кажется, будет подавать на апелляцию, но там без шансов. — Женя, мне нужны мои статьи — те, которые были на сайте. У меня есть резервные копии, — схитрил я, — но пока я до них доберусь… Возможно, у вас остались какие-нибудь из них? — Обижаете, Игорь. У всех нас, поклонников вашего таланта, есть их полное собрание. Заезжайте. Придется ехать в редакцию? А почему нет, если не будет другого выхода? Может, у Урмана остались… Наверняка, но мне нужны все! — Женя, спасибо. Я обязательно заеду. И… гм, дайте этот номер моему адвокату, хорошо? Пусть позвонит мне. — Как скажете, Игорь. Ждем-с. По отношению к Грунину я испытывал смешанные чувства: разумеется, я не одобрял деловые мотивы, которые лежали в основе наших отношений, проще говоря — его алчность; но он был единственным, кто в последние дни в тюрьме поддерживал меня, и недостойно было бы вот так порвать с ним, просто исчезнув… Одним словом, я решил, что отблагодарю его, только пока не знал как. Мог ли я оставаться у себя дома? Жить под присмотром телекамер? Здесь, где не было больше ничего моего, где бесчинствовал кто-то чужой, где, помимо всего прочего, каждая вещь напоминала мне о ней? Я не знал, где теперь устроюсь, но утром, взяв самое необходимое, ушел, оставив ключ под ковриком. На всякий случай я зашел в интернет-кафе на Шаболовке, набрал aihappy.ru: «Internal Error». Огорчение пронзило меня — как будто кто-то забил досками дверь моего настоящего дома… Ничего, еще не вечер! В гараже была только Аня. Васильич дрых в «спальном отсеке», выполнив дневную норму ремонта. — Привет. Извини, я вчера… — Не за что. — Она нахмурилась. — Я рада, что ты снова с нами. Урман рассказал мне все. — А. Ну отлично. — Мне было как-то неловко с ней, чего не случалось раньше. — Я дома был. — А. — Там… — Я знаю. В газетах писали об обысках. Помочь тебе убраться? Или хочешь, поживи пока у нас с мамой… — Ань, спасибо. Сегодня тут переночую. А завтра… завтра посмотрим. В любом случае, пока съезжать некуда. — Ага, некуда, — сказал Урман, входя. Бросил на стол «Жизнь». — Можно сразу в Монако лететь. Или на Гавайи. На личном самолете. Ознакомься, отец, с перечнем своей собственности. — Что это? — я брезгливо взял газету, хотя уже знал что. — А, это Вакуленко. — Личный журналист? — Аня грустно улыбнулась, снова куда-то собираясь. — Личный адвокат, даже личное привидение… Я и забыла, ты же у нас теперь знаменитость. — Ань, ты сейчас отсюда никуда не уйдешь, — решительно сказал я. — Точнее, мы вместе сейчас пойдем в магазин. И купим шампанского. И торт. И вообще, все, что захочешь. И все вместе отметим! Отметим мое возвращение! Черт возьми, как я по вам всем соскучился! — Я обнял Урмана, потом Аню. — Я вернулся, понимаете? Всё, сумку не забудь. — А деньги? — выглянул из-за двери сонный Васильич. — У меня есть, — улыбнулся Урман. — Итак: торт, шампанское, красная рыба, нарезки, салаты. — Я сама приготовлю! — …овощи-фрукты, киви Васильичу, мне медовый помело, икры обязательно, окорок высший сорт, маринованные грибы, ананасы, и… — …Кагор! Это был замечательный вечер. Веселый, с музыкой. Мы пили, шутили, смеялись — мы снова были вместе. Я остался в гараже — и то ли в силу выпитого (второй день подряд), то ли из-за того, что собрал одеяла, какие были, и включил обогреватель на полную мощность, ночью не замерз. Статей у Урмана, увы, не оказалось. — Ты уверен? — Конечно. Зачем бы я их сохранял? И у Аннет, думаю, их нет. Разве что у Васильича… — Вот ты смеешься, а смешного тут мало. Сайт не работает, и неизвестно когда заработает. Да и сохранились ли они там, кто знает… В общем, придется все же ехать к этому журналисту. — А у него они остались? — Уверяет, что да. — Ты говоришь так, как будто тебе в тюрьму обратно возвращаться. — Урман, я тебе многое еще не рассказал. И об этом субъекте, в частности. Этот Вакуленко не человек, а какой-то чертик из табакерки! — Он сам на тебя вышел? — Нет, через сестру. — А адвокат? — Адвокат сам, но он, напротив, мне помогал. Если ты думаешь, что тут замешан кто-то еще, то вряд ли. У меня было много возможностей убедиться, что все это дело рук этого существа. И дело в статьях. — Хорошо, а если не в них? — Тогда буду думать, в чем. Но сначала — они. — Вообще-то оправдательный приговор мог устроить и ее отец, чтобы расквитаться с тобой на воле, разве не так? — Я вижу, тебе все же хочется свести все к вещам обыденным. Вряд ли. — Но ты его хотя бы видел? — Нет. Урман взял со стола газету и, развернув ее, протянул мне. Там было фото в четверть полосы: мужчина с благородной сединой и волевым лицом. Статья называлась «Тесть Агишева убит вердиктом суда?» — Хорошо, теперь буду знать… Рано или поздно мне придется объясниться с этим человеком, но пока это время не пришло. — Мне пора в редакцию. — Я надел куртку с капюшоном, темные очки. — Спасибо тебе. — Пока не за что. Ищи статьи. Мы пожали друг другу руки. Редакция «Жизни» находилась на Бережковской набережной, в новом офисном здании. Адрес был указан в газете, но я предварительно созвонился с Вакуленко, чтобы его уточнить, и взял с него обещание никому не рассказывать о моем визите. Мы встретились на первом этаже, в холле. |