Онлайн книга «Штрафник-истребитель. "Искупить кровью!"»
|
Из кабины вылез Василий, размял затекшие суставы. – Вроде легкая, а все колени отсидела, – посетовал он. – Не жалуйся, вон какая девушка у тебя на коленях сидела, – пошутил кто-то из техников. Увидев неладное, к самолету подошел командир полка. Все вытянулись по стойке «смирно», к майору шагнула летчица: – Товарищ комполка! При выполнении боевого задания была сбита и села на вынужденную посадку на оккупированной территории. Самолет сгорел. Штурман Климук ранена. Рядом с нами сел «У-2». Фамилию летчика не знаю. Он нас вывез с места посадки, – четко доложила она. – Ну-ка, ну-ка, кто у нас герой? Майор обвел взглядом собравшихся. Все как-то подались назад, и получилось, что Михаил с Василием оказались впереди. – Из штрафной эскадрильи? – сразу понял майор. – Так точно. Пилот красноармеец Борисов. – Штурман-бомбардир красноармеец Антонюк. – Благодарю за службу! – Служим Советскому Союзу! – Товарищ майор! Разрешите обратиться! – нарушила внезапно наступившую тишину женщина-пилот. – Обращайтесь! – Поступок и в самом деле геройский, наградить бы их, – выступила вперед спасенная летчица. – Не могу, Лебедева, – штрафников к наградам представлять не положено. – Тогда срок скостить, – не унималась женщина. – Тоже не в моих силах. Их трибунал приговорил, и я решение трибунала изменить не вправе. Женщина от досады закусила нижнюю губу. – Хлопцы, как же вам это удалось? – полюбопытствовал майор. Желая услышать из первых уст историю невероятного спасения женщин-пилотов, летчики и техсостав, свободные от полетов и работы, придвинулись поближе. – Это штурман у меня молодец – глазастый, – сказал Михаил. – Он заметил, что самолет лежит на земле и хвост у него горит. Я и сел. А остальное вы уже знаете. – Да спасенных мы видели, а как тебе в голову пришло летчицу на центроплане положить? – Ну не бросать же у немцев боевого товарища! Тем более что они на мотоциклах к месту вынужденной посадки уже ехали, и времени долго раздумывать у нас просто не было. Раненую – ту сразу во вторую кабину определили, к штурману. А пилота пришлось поясным ремнем к растяжке пристегнуть, чтобы ветром с крыла не сдуло. И потихоньку – на аэродром. Одно плохо было: двигатель в полете грелся, думал – не дотяну. Окружающие слушали с интересом. Рассказ поучительный, тем более что и в дальнейшем такие знания могут пригодиться. Внезапно летчица всплеснула руками. – Ой, надо же узнать, как там Татьяна! В голове у Михаила вдруг сверкнула догадка. А не те ли это летчицы, с которыми он познакомиться хотел, да они его отшили? У раненой лицо в крови было, да и темно – сложно узнать. А вот пилот… Но женщина уже повернулась и побежала в санчасть. Механики подхватили самолет за хвост и покатили его на стоянку. Летчики окружили Михаила и стали расспрашивать, как себя вел самолет в воздухе, – зашел чисто профессиональный разговор. Как водится, начали рассказывать разные случаи. Поговорив с полчаса, стали расходиться, а Михаил с Василием направились в столовую – надо было завтракать и спать. Через час аэродром как будто вымер – ведь летчики и техсостав трудились ночью и отсыпались днем. Михаил спал на стоянке, на чехлах – нравилось ему отдыхать на природе. Воздух свежий, не то что в казарме: пахнет гуталином, хлоркой и еще бог знает чем – чем-то казенным. Да и мужики храпят во сне так, что стекла дребезжат. Попробуй тут усни. Проснулся он ближе к вечеру от ощущения, что кто-то стоит рядом. Открыл глаза и увидел перед собой женщину-пилота. Заметив, что Михаил проснулся, она улыбнулась: – Ну и здоров ты спать, летчик. Я уже с полчаса здесь стою, все не решаюсь тебя разбудить. – А чего меня будить – сам проснулся. Михаил встал, руками растер лицо. Да и лежать, когда женщина стоит, как-то неудобно. Летчица протянула ему руку для рукопожатия. – Лебедева. – Я уже знаю – майор говорил. – А вас как? Должна же я знать, как зовут моего спасителя. – Красноармеец Борисов, – официально представился Михаил. И после секундной задержки добавил: – Штрафник, уголовник и трус, а еще человек непорядочный, поскольку летаю не на истребителе или бомбардировщике, а на «У-2». Щеки Лебедевой вспыхнули багрянцем, видно было, что она хотела ответить колкостью, но не нашлась что сказать, и потому, немного невпопад и запинаясь, проговорила совершенно неестественную в таких случаях фразу: – Меня Верой зовут. – Меня Сергеем, – ответил Михаил. – Да вы садитесь. – Он галантно указал на самолетные чехлы, с которых только что поднялся. Летчица уселась. На этот раз она была без комбинезона – в гимнастерке и юбке. Михаил увидел капитанские петлицы и поблескивающий на груди орден Красной Звезды. Не то что у Михаила: на застиранной гимнастерке – ни одной награды, и голубые петлички девственной чистоты – рядовой. – Как там раненая? – В себя пришла. Порезов и ушибов много, сотрясение головного мозга к тому же. Но доктор сказал – молодая, организм сильный – поправится. – Это хорошо. – Вы нас простите. Я ведь вас вспомнила уже здесь, когда приземлились. Мы тогда вас очень обидели… – Чего обижаться, коли штрафник. Все правильно, указали мне на мое место. Женщина опять покраснела. – А можно узнать, за что вы в штрафники попали? – Вам, Вера, на самом деле это интересно? – Да, я никогда не общалась со штрафниками. Мне говорили, что их из преступников набирают, чтобы они вину свою перед Родиной кровью смыли. И Михаил коротко, но четко и внятно рассказал свою историю о драке в Москве, спасенной им девушке и о трибунале. – Это же несправедливо! А вы Михаилу Ивановичу Калинину писали? – Зачем? В драке я на самом деле участвовал и двух уголовников убил, хотя и не хотел этого. Стало быть, виновен. – И что, остальные штрафники тоже такие? – У каждого – свое. Мой штурман, например, на «Пе-2» летал. Во время бомбардировки промахнулся и несколько бомб на свои позиции сбросил. Теперь вот со мной летает. – Фу – грубиян и женоненавистник. – Почему вы так решили? До войны на гражданке он художником был – милейший человек. Просто я ему рассказал, как меня две очаровательные девушки отшили. Вот он и решил шпильку вставить – в отместку вроде. Да вот и он сам, легок на помине. |