Онлайн книга «Штрафник-истребитель. "Искупить кровью!"»
|
Штурман подошел, стал по стойке «смирно», отдал честь. – Товарищ капитан, разрешите обратиться к красноармейцу Борисову? – Разрешаю. Зло на меня держите? – Товарищ военлет, штурман Антонюк к полетом готов! Что за ерунда, сроду Василий так с Михаилом не разговаривал! Михаил терялся в догадках: неужели это присутствие женщины с капитанскими шпалами на петлицах так повлияло? – Ты чего, Василий? Девушка просто поговорить пришла, а ты тянешься, как перед особистом! Но Василий попросил Михаила отойти в сторону – поговорить, и начавшаяся уже было беседа с Лебедевой затухла. Возникло какое-то напряжение, и летчица своей женской интуицией это сразу почувствовала. – Ну ладно, я пошла… – Передавайте привет вашей подруге и пожелания побыстрее выздороветь. Заходите еще. – Вы меня приглашаете? – Ну, если не побрезгуете разговором со штрафником… Девушка укоризненно покачала головой. Когда она ушла, Михаил спросил у штурмана: – Вася, какая муха тебя укусила? – Ты же сам говорил – они тебя отшили. – Ну так теперь она сама пришла, видно – совесть заела. – Ой, заела! Насмешил! Ха-ха-ха! – Вася старательно изобразил смех. – Просто поблагодарить за спасение решила. А ты уж размечтался… Нужен ты ей, партизан. – Даже если и так. Давно с женщинами не разговаривал – все больше с вами, штрафниками. – Сам такой, посмотри на себя! В эту ночь они совершили четыре вылета. Утром, после завтрака, Михаил по привычке завалился на чехлы на стоянке – поспать. И снова проснулся от ощущения присутствия постороннего человека рядом. Разлепил глаза – так это же Вера стоит, да еще и улыбается. – Здравия желаю, товарищ капитан! – Михаил поспешно вскочил. – Для вас – просто Вера, вы же мне не подчиненный. – Субординацию соблюдаю, товарищ капитан! – Да что вы заладили «товарищ капитан, товарищ капитан»… Не хотите разговаривать – так и скажите, я уйду. – Не обижайтесь, Вера, присаживайтесь. – Широким приглашающим жестом Михаил указал на самолетные чехлы. – Вы же сами понимаете, я – штрафник, мне оступаться нельзя, меня за любую провинность наказать могут, а то и расстрелять. У штрафника прав никаких нет – только долг. Михаил грустно улыбнулся и добавил: – Хотя я в долг ни у кого не брал. Вера без церемоний уселась на чехлы, подогнув ноги вбок. – А вы кем до войны были? – с интересом глядя на Михаила, спросила она. – Да летчиком же и был – в гражданском флоте. А вы? – Учителем в школе. Занималась в аэроклубе в свободное время – как и многие. А пришла война – пошла в военкомат. Мужа раньше призвали. – Так вы замужем? – с уважением поглядел на Веру Михаил. – Вдова. Через месяц после призыва похоронка пришла. – Простите, не хотел я ваши душевные раны бередить… А дети есть? – Не успели. Мы ведь только перед войной поженились, в мае месяце. – М-да, коротким ваше семейное счастье выдалось. – Давайте о другом поговорим, – она умоляюще посмотрела на него, – а то я расплачусь. Вы в каком звании были – ну, до штрафника? – Младший лейтенант. Истребителем был, на «пешке» тоже немного летал. – И в воздушных боях участвовали? – с нескрываемым интересом спросила Вера. – Участвовал, и сбитые самолеты есть, и самого сбивали. С парашютом прыгал, из немецкого тыла выбирался. – Господи, какие же мы дуры тогда были! – Она прикрыла ладонями заалевшие щеки. – Вы про что? – Михаил сделал вид, что не понял. – Мы же с Таней – да и другие летчицы тоже – думали, что штрафники уркаганы, сплошь трусы и перерожденцы. Наша комэск не раз предупреждала: «Держитесь от них подальше, девочки, а то беду наживете». – Я же не все время в штрафниках буду. Кончится срок, вернут звание, снова сяду на истребитель. Я ведь на «У-2» после госпиталя попал. А до этого тоже был в штрафниках, только летал на «Яках». Дрались отчаянно. У штрафников ведь только два пути: или победить, или погибнуть, третьего не дано. От боя уклониться нельзя – припишут трусость и расстреляют. А знаете, чего больше всего штрафники боятся? – Наверное, командиров или особиста? – предположила Вера. – Нет. Оказаться сбитым и совершить вынужденную посадку или выпрыгнуть с парашютом на оккупированную врагом территорию. Сразу ярлык изменника, перебежчика навесят. Хуже всего, что родные пострадают. – А вы женаты? – Не успел – в отличие от вас. – Вы тоже не любите женщин, как и ваш штурман? – Вы сильно заблуждаетесь. Штурман мой – художник, натура творческая, эмоциональная, все принимает близко к сердцу. И такую модель поведения – вроде защитного кокона – вынудили его выстроить презрение и снисходительность женского пола вашей эскадрильи к штрафникам. – Да, доля нашей вины в этом есть. Но мы ведь раньше никогда со штрафниками не общались. А уж сколько баек, россказней о вас было. Вроде того что напились вы до поросячьего визга и изнасиловали всех, кто юбку носит в округе. – Ага. А еще у нас рога растут, хвосты и вместо ног – копыта. Вера засмеялась. – Очень похоже на черта – каким его в сказках рисуют. – Вы сами себе придумали страшный образ штрафника – небритого, в телогрейке и с запахом перегара. Соответственно – все мысли только об одном. – А разве не так? – кокетливо улыбнулась Вера. – Конечно, нет. У нас еще одна мысль есть – закусить. Вера откровенно расхохоталась. – Я думала, штрафники судьбой обижены, потому хмурые и неулыбчивые. – А теперь? – Да вы нормальные ребята! – Ну наконец-то! Груз с души свалился – и прямо на ногу. Теперь хромать буду. – Да ну тебя! Разговор незаметно перешел на «ты» – сказался одинаковый возраст, общая служба, одни и те же интересы. А если форму снять да в гражданское одеться – вообще пикник на природе. – Ой! Вон твой штурман идет. Вам ведь лететь сегодня. А у меня – что-то вроде отпуска. Пока Татьяна в санчасти лежит, я не летаю. Самолета нет, штурмана временно – тоже. Ночами сплю, как будто и войны нет. Скорей бы она уже закончилась. – Ох, Вера, не скоро еще – три года впереди, – нечаянно проговорился Михаил. – Откуда ты знаешь? – тут же заметила его оговорку девушка. |