Онлайн книга «Штрафник-истребитель. "Искупить кровью!"»
|
– Так точно. Михаил вышел из землянки. Женщины эскадрильи проводили его – кто жалостливым, а кто и злорадным взглядом. «Вот облом! И чего я такого неправильного сделал?» – думал Михаил, возвращаясь в расположение своей эскадрильи. Они отлетали ночь, сделав четыре вылета на бомбежку. Утром, еще и отдохнуть не успели, как его вызвали к особисту. – Черт, наверное, карга эта, командир женской эскадрильи, настучала! – решил Михаил и внутренне уже приготовился к неприятностям. Постучав в дверь, он вошел, представился. – Красноармеец Борисов по вашему приказанию прибыл. – Садись. Михаил уселся на стул. – Сегодня какое число? – неожиданно спросил его особист. – По-моему, двадцать второе, – недоуменно пожал плечами Михаил. – Правильно. Сегодня истек срок твоего пребывания в штрафной эскадрилье, Борисов! Чего не радуешься? – Неожиданно как-то… – Заслужил. Я давно за тобой наблюдаю – с тех пор, как ты из госпиталя к нам в часть попал. Воюешь хорошо, смело, товарищей из беды выручаешь. После госпиталя месяц – даже больше – прошел. Освобождение тебе на месяц давали, и пора в свободный полк возвращаться, на истребитель. Там с тебя больше проку будет. – Это в группу Федорова? Так она тоже штрафная. – Нет, ты не понял. Сегодня вышел срок, на который тебя в госпитале освободили от летной работы по ранению. И сегодня же закончился срок твоего пребывания в штрафной эскадрилье, к которому тебя приговорил трибунал. Вот и поедешь в свой полк. – Меня в Москве арестовали; я в запасной авиаполк и ехал – переучиваться на новую технику. – Хм, неувязочка… Ты отдохни после ночи, а я созвонюсь, выясню, куда тебя направлять. «Кубари» на петлицы можешь, кстати, нацепить. Согласно положению, после отбытия наказания военнослужащему возвращаются все права. Так что ты в звании восстанавливаешься, и награды, если они есть, тоже возвращаются. Свободен пока, Борисов! – Есть! Михаил вышел от особиста слегка ошарашенный. Вот он уже и не штрафник, а радости особой нет. Он дошел до своей стоянки, развернул носовой платок, достал «кубари» и нацепил их на петлицы. Механик сразу это заметил. – О! Товарищ младший лейтенант! Поздравляю! Ваш срок закончился? – Так точно! Теперь я – вольный летчик. Спать не хотелось, хотя ночь выдалась бессонная. В голове мелькнуло: «Меня сегодня отсюда переведут – в запасной авиаполк или в строевую часть. Надо сходить к Вере, попрощаться». Он направился в женскую эскадрилью, благо уже знал, где землянка Лебедевой. И надо же было такому случиться – у самой землянки снова наткнулся на зловредного комэска. – Красноармеец, ко мне! Но Михаил сделал вид, что не слышал. Комэск догнала его, схватила за плечо. – Ты допрыгался, штрафник. Я иду к особисту. Но тут она увидела петлицы на гимнастерке Михаила. – Я не штрафник и не красноармеец, товарищ капитан, – спокойно сказал Михаил, стряхнув с плеча руку комэска. – Поздравляю, – процедила сквозь зубы комэск и, развернувшись, ушла. «Вот еще цербер», – подумал Михаил. Он постучал в уже знакомую дверь. – Это ты, Зоя? – послышался женский голос. – Мне бы Лебедеву, – попросил Михаил. За дверью пискнули, она приоткрылась. В образовавшийся проем выглянула кудрявая головка и тут же снова исчезла. Через пару минут вышла Вера. – Ой, наша комэск тебя увидеть может. – Да черт с ней, мы только что виделись. Взгляд Веры наткнулся на петлицы. – Ой, тебя в звании восстановили? – Да, с сегодняшнего дня я уже не штрафник. Вот, попрощаться пришел. Особист вызывал, говорит – готовься к переводу в свой полк. А у меня нет полка. Было направление в ЗАП, так его трибунал забрал. Вера сделала шаг, другой, потом порывисто обняла Михаила. Проходящая мимо летчица хмыкнула. – Ты мне адрес полевой почты дай, я тебе писать буду, – попросил он Веру. – Запомнишь? 43472. – Запомню. – Михаил повторил цифры. Если бы не близкое расставание, он бы так и не понял, насколько близка стала ему Вера. – Ты береги себя, на рожон не лезь – не штрафник теперь, – попросила она. – Если бы не лез, мы бы не познакомились, – заметил Михаил. – Да это я так, к слову – по-бабьи. Когда уезжаешь? – К особисту еще идти надо – он скажет. Неожиданно Вера поцеловала Михаила в губы. – Понравился ты мне, есть в тебе стержень. Повезет той, которую замуж за себя возьмешь. – А если тебя? – Рада буду, но до конца войны далеко – дожить еще надо. – Доживем. Только ты тоже береги себя. И запомни: война закончится девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, только о том никому не говори. – Карты нагадали? – усмехнулась Вера. – Они самые, – улыбнулся Михаил. – Пойду я. Долгие проводы – лишние слезы. – Он повернулся и, не оглядываясь, ушел. Особист его уже ждал. – Повезло тебе, парень, в ЗАП тебя направляют. И, представь, – в тот же самый, куда ты не доехал. Получи документы. Особист выложил на стол личное удостоверение Михаила, вещевой и продовольственный аттестаты, предписание и командировочное удостоверение. – Получи сухой паек на три дня и собирай вещи. – Нет у меня вещей – только то, что на мне. – Ну, как знаешь. Через час связной самолет в Калинин летит, можешь добраться. – Вот спасибо! – обрадовался Михаил. – Я могу быть свободен? – Иди. И впредь веди себя благоразумней. Думаю, урок ты усвоил. Михаил получил сухой паек и пошел к парням в казарму – попрощаться. Ему по-хорошему завидовали, желали удачи. Михаил вышел к взлетно-посадочной полосе. Увидев стоящую там машину, несколько удивился: «Вроде самолет не нашего полка, бортовые номера другие». Он подошел, заглянул – в кабине кто-то возился. – Эй, летун, твой аэроплан? Из кабины показалось веснушчатое лицо девчушки. – Мой. – Пилот где? – Я и есть пилот. – Это связной самолет? – переспросил обескураженный Михаил. – Связной, связной, а в чем дело? – Мне бы до Калинина с вами добраться. Особист сказал – вы туда летите. |