Книга Город сбывшихся желаний, страница 16 – Джессика Гилмор

Гейб сквозь косые струи дождя вгляделся в красочный плакат, который весело развевался на ветру, невзирая на дождь.

– Похоже на какое-то празднество, – сказал он. – Английское лето всегда отличается увеселениями на улице. Вы – остров оптимистов, отдаю вам должное. – И добавил: – Или сумасшедших.

– Нет, дело не в этом. Ой! – Полли включила навигатор и свернула на узкую дорогу. – Это же винтажный фестиваль. Не возражаете?

– Если там сухо и все происходит в помещении, то не возражаю.

– Ну и ну! Мистер Триатлонист испугался небольшого дождичка?

– Non. Просто я с юга Франции и люблю, чтобы лето было летним.

– О, тогда вы попали не в ту страну.

Полли пришлось попетлять, прежде чем появился еще один знак, следуя которому, они через кованые ворота поехали по широкой аллее, усаженной с двух сторон деревьями. Гейб успел заметить большой красивый дом, пока дорога не привела их на заполненную автомобилями стоянку.

– Вот это да! – с завистью воскликнула Полли.

Ее спортивный двухместный автомобиль был единственным современным среди выстроенных рядами машин всех эпох.

– Если бы я знала, что мы сюда приедем, то взяла бы «порше» Раффа, – с сожалением произнесла она. – Его «порше» – семидесятых годов и не может считаться винтажным, но он хотя бы старше моей машины. Ну разве они не великолепны? – Полли выскочила из машины, не обращая внимания на дождь, который превратился в изморось. Она провела ладонью по кремовой поверхности «остин-хили». – А этот «моррис-майнор»? Это же первый выпуск! И в каком отличном состоянии!

Так проникновенно мурлыкать, глядя на старый автомобиль? Гейб был поражен.

– Они очень симпатичные, – вежливо вставил он, подходя к Полли. – Для старых машин.

Полли бросила на него презрительный взгляд.

– Они вас услышат. – И утешила «остин»: – Не обращай внимания на этого противного мужчину. Он француз.

– Во Франции тоже есть старые автомобили, – возмутился Гейб. – Но лично я предпочитаю иметь новый.

Она похлопала его по руке.

– Наверное, для вас это неподходящее место. Пошли.

Это новая сторона Полли. Возбужденная, игривая, нетерпеливая. Он был уверен, что такую Полли ее персонал не видел никогда, да и никто не видел.

– Итак, где мы? – спросил Гейб. Усыпанная щебнем дорожка привела их на лесистую площадку перед домом. Вдоль дорожки были натянуты разноцветные флажки – с них капала вода.

– Географически я не совсем уверена, где мы, но то, что это винтажный фестиваль, это точно.

– Какой?

Полли остановилась и обернулась:

– Винтажный. Во Франции ведь ходят на такие фестивали?

– Возможно. Но не я.

– Вот вы и попали на такое развлечение, – сказала Полли, схватила Гейба за руку и потащила вперед. – В ларьках можно купить что-нибудь старинное: одежду, мебель, украшения. Люди приходят в нарядах тех годов, которые им больше нравятся, в основном сороковых-пятидесятых, но также и двадцатых, и шестидесятых. Можно попить чаю, потанцевать.

Гейб с удивлением посмотрел на нее:

– Вы часто посещаете такие ярмарки?

– Больше уже не хожу на них, – с грустью ответила она. – Но когда я училась в университете, то посещала винтажные клубы и небольшие фестивали. Меня всегда ужасно привлекали двадцатые годы… фалды, джаз, стиль ар-деко. Все, что было в те годы, когда был основан «Рафферти».

– Почему же вы больше туда не ходите?

Она вздохнула.

– Причина обычная – время, вернее, отсутствие времени. Я коллекционировала аксессуары двадцатых годов: украшения на костюмы, пудреницы и все такое. Но я не заходила в антикварные магазины уже года два. – Глаза у нее загорелись. – А не устроить ли в «Рафферти» винтажный попапс? У нас через несколько лет будет годовщина.

Гейб не рассчитывал быть в Лондоне через несколько лет, но все представил себе очень отчетливо.

– И вы нарядитесь модницей двадцатых годов прошлого века?

– Конечно. – Она оглядела свое платье. – Хотя сегодня я в русле пятидесятых. Вы, должно быть, чувствовали, что мы сюда приедем, когда выбирали это платье?

Сквозь дождь Гейб разглядел дом – ну разумеется, старинный помещичий особняк. Все это место словно застыло в середине прошлого столетия, а может, и в более древней эпохе.

Дорожка привела их на большую террасу в задней части дома, выходящую на лужайки и декоративные сады, которые перетекали в поля.

На террасе и на лужайках были расставлены столы и стулья, а у входных ворот – ряды винтажных лотков. На одних продавали мороженое, на других еду, чай со сливками, кексы и напитки.

– Сказочно! – вырвалось у Полли. Она так и не отпустила руку Гейба. – Все одеты потрясающе! Кроме нас с вами. Вот вас в особенности необходимо нарядить.

Из дома сквозь открытые двери доносились звуки свинга, входили и выходили люди из другого мира: женщины с ярко накрашенными губами и замысловатыми прическами, мужчины в старинной военной форме, девушки в широких объемных юбках и с волосами, завязанными в конский хвост, кавалеры, у которых волосы блестели от бриллиантина. Все походило на бал-маскарад.

Гейбу подобное никогда не нравилось. Жизнь и без того загадка, так зачем усложнять ее, притворяясь кем-то другим и подражать тем, кто давно умер?

– Хорошо, что дождь кончился.

Полли фыркнула:

– И еще говорят, что англичане помешаны на погоде. Гейб, давайте войдем в дом.

– Ну как? – Полли покрутилась перед Гейбом в шелковом платье с рисунком в цветочек. Она не удержалась от возможности завить волосы и поменять наряд.

– Вы похожи на героиню из фильма, – сказал он.

– Я так и хотела, – заметила она. – Конечно, это не двадцатые годы, но сойдет. Вам тоже надо что-то приобрести. Пиджак, например. Или шляпу! Нам надо купить вам шляпу. Господи, как интересно! Почему я так долго этого не делала?

Она потащила упирающегося Гейба к прилавку с военными мундирами.

– Поищем, – заявила она. – Какой хотите? Сухо путные войска, авиация или флот?

Полли сознавала, что уж чересчур говорлива, импульсивна. Но это лучше, чем грустить и волноваться. Ей почти удалось обмануть себя, убедить, что все хорошо, что ничего не изменилось.

– Встряхнитесь. – Она приложила к Гейбу китель. – Это ведь вы хотели устроить выходной, сменить обстановку. Забыли?

– Oui. – Он улыбнулся, но улыбка получилась натянутой и озабоченной.

Он беспокоился за нее. За никому не нужную, одинокую.

Вдруг платье потеряло блеск и шик, помада на губах стала слишком густой. Все померкло. А ей хотелось провести день, чтобы забыть обо всем, день без ответственности, без решений.