Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Государыня»
|
Алешка до осени не вернется. Я здесь практически одна. Я выстою. Богом клянусь – я справлюсь! – Сонюшка!!! Софья вздохнула и крепко обняла за плечи царицу. Та хоть и стояла на ногах, но видно было, что ее чем-то дурманным опоили. И сзади ее поддерживали Софьины девушки, серьезно глядя на царевну – ладно ли? – Любавушка, ты в порядке? Володя как? – Сонюшка, Алеша умер… Софья, насколько могла, мягко отстранила царицу от себя. – Я знаю, маленькая. Мне тоже плохо и больно. – А… там что? – Там все в порядке. Покричали и разошлись. – Софья даже попробовала улыбнуться. Получилось. Правда, глаза оставались заледеневшими, но до того ли было сейчас вдовой царице? – А… – Любавушка, милая, послушай меня. Ты сейчас должна сделать то, чего от тебя хотел бы муж. Больше всего на свете. На заплаканном личике изобразилось внимание. – Ты сейчас идешь к Володеньке и остаешься с ним. Ты не можешь бросить сына. И не можешь потерять ребенка. Ты поняла? – Сонюшка… – Ты же не хочешь предать мужа? Любава замотала головой. – Вот и чудненько. Иди к ребенку и не думай ни о чем плохом. Я здесь, я рядом, а значит, с вами ничего страшного не случится. Все будет хорошо. – А ты… – А я сейчас дела улажу и приду. Любава кивнула. Софья бросила взгляд на девушек за ее спиной и поманила пальцем Феню. – Чуть что – к Блюментросту. Казаков пришлю для охраны и чтобы никто и ничто… Всех в шею гнать, кроме меня и царевен! Феня кивнула. Усмехнулась: – Вовремя вы, государыня. Они б нас растерзали… Своим девушкам Софья такие вольности спускала. – Да и вы не подвели. Умницы, девочки. Благодарю за службу! Признательные взгляды стали ей ответами. Она не говорила о награде, ни к чему. Девочки без того знали, что их не оставят милостями. И Софья продолжила путь. Перед дверью на миг замешкалась, а потом толкнула ее – и вошла. Да, там они и были. Бояре, ближники, даже Милославские вылезли, как только опасность миновала. И Иван кинулся к царевне: – Племянница… Софью так и потянуло повторить подвиг. То есть – камчой бы ему по наглой морде, и посильнее, и пожестче. Нельзя… Здесь и сейчас другая драка будет, не руками. Словами придется. – Почему царицу одну бросили? – волчицей зарычала девушка. – Народ шумит, бунтует, а на крыльцо только Ордин-Нащокин вышел? Только он один не предал? Милославский отшатнулся, упал на колени. – Не вели казнить, государыня! Софью вдруг посетило чувство дежавю. Хоть и не похож был Иван на обаятельного Жоржа! Ей-ей, еще минута – и она бы себя почувствовала Буншей. «Ты что же, сукин сын, самозванец, делаешь? Казенное добро разбазариваешь?» И это помогло ей взять себя в руки. Шла сюда – кипела от гнева, боялась рот открыть – такого бы наговорила, что держись. А сейчас заулыбалась. Чуть отпустило. – Значит, так, бояре. Пока мой брат не вернется – я никому бунтовать не дам. Кто из вас Хованскому споспешествовал, я еще разберусь. Одно обещаю твердо – невинные не пострадают. Ежели кто мне захочет на виновников намекнуть – выслушаю. Кто недруга своего огульно оговорит – казню. И ежели думаете, что я не разберусь… думайте… Государя похоронят, как и положено, в Архангельском соборе. А сейчас все вон отсюда. Пока во всем не разберусь, дворца никому не покидать. А ежели уйдет кто – посчитаю изменником и казню сегодня же. Бояре чуть поворчали, но комнату очистили. Поняли, что сейчас сила не на их стороне. Да и то сказать – если б полыхнуло… Не один ведь раз уже вспыхивало, хорошо всем были памятны последних лет бунты, один Медный чего стоил… Софья подошла к телу отца. Посмотрела грустно. Духовник молился рядом. – Государыня? Софья сделала жест рукой. Мол, не обращай на меня внимания. А сама – смотрела. Как же люди меняются после смерти. Вот он жил, говорил, двигался… а сейчас его – нет. Вообще. И нигде не будет. Но она – есть. И она обязана дождаться брата. Софья перекрестилась, опустилась на колени у тела отца. И вдруг ей пришла в голову простая мысль. Именно сейчас она… может… Может стать императрицей. У нее есть войска, есть верные люди, есть… да много чего есть. Она может и захватить власть, и удержать ее… И править долго. Почти как Елизавета Английская. Братья и сестры ей не помеха. Алексей? Даже если он и вернется… да кто сказал, что на него нет ни яда, ни клинка? Милославские ее поддержат, Стрешневы, Морозовы, да много кто – всех перечислять до завтра достанет. Она может и сесть, и удержаться, и править. Власть. А… зачем? Софья чуть улыбнулась, произнося слова молитвы. Губы действовали сами, независимо от разума. Вот для чего ей эта власть? Власть одинокая, несчастная и ненужная, по большому-то счету? Чтобы жить, как захочется? Так она жить в любом случае не сможет. Над царем столько всего властно – даже Елизавета так и осталась королевой-девственницей, зная, что замужество лишит ее если и не всех прав, то очень многого. Чтобы править? Власть ради власти? Бесплодная власть? Наверное, кто-то скажет, что это наслаждение. Управлять чужими судьбами, чувствовать себя Богом… Как же это жалко… Софья усмехнулась еще раз. Власть ради самой власти бесплодна, как бриллианты в пустыне. Они там просто не нужны. Там другая ценность – вода. А для нее… Она никогда не зарабатывала деньги ради денег, не искала власти ради власти. Она всегда старалась ради чего-то еще. В девяностые – это был азарт, веселье схватки, игра ума, состязание, победа. Но мало того – она боролась за достойную жизнь для своей семьи. Боролась вместе с мужем. Это – иное. Сейчас же… она делала все, чтобы не оказаться в клетке. Воспитывала брата, строила, учила, искала, развивала… но ведь не ради пустой власти? Нет. Ради родных и любимых. Тех, кто таковыми стал за эти годы. Ей один шаг до власти. И эта власть ей просто не нужна. Софья договорила молитву, перекрестилась и поднялась с колен. – Делайте, что должно. – Похороны… – Я все устрою. Софья еще не знала как, но она наведет тут порядок. Все двери перекрыты людьми Гордона и Володыевского, змея не проскользнет – и не выскользнет. А значит, стоит начать с допроса господина Хованского. Хоть узнать, кого еще хватать. |