Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Государыня»
|
Анна поднесла руку к горлу. – И то верно… так что ж теперь, Сонюшка? – Сиди покамест с тестем, как оправится, там и думать будем. Но ты учти, что свадьбу будем играть широко и весело. Как говорится, не можешь спрятать – клади на видное место. Софья поцеловала тетку и вышла вон. Хоть обдумать что и как… ага, размечталась! Не Кремль, а двор постоялый, проходной и провозной! – Соня! – Тетка Татьяна. – Все в порядке? Тетка выглядела спокойной и довольной: – Народ слушает Аввакума. – И долго еще он будет метать бисер перед свиньями? – Стыдить он их еще долго будет. А вот устыдятся ли… – Если что – поможем. Тетя, на тебе весь этот бабский зверинец. – Соня? – Любава сейчас всем этим заниматься не сможет. Она в тягости, к тому же нерешительна, сама знаешь. А вот ты можешь всем объяснить, кто тут главный. Занимайся. Вся женская часть Кремля на тебе. – А ты? – А на мне будет мужская часть. – Соня! Ты с ума сошла?! Это же… – Попрание всех традиций. Размазывание моей репутации. Да и как еще меня слушаться будут. Знаю. А кто еще? Мальчишки, что ли? Феденька с Ванечкой? Татьяна прикусила губу. А ведь и верно. Некому. Сопливы еще племянники. Как ни странно признавать, но только у Софьи хватит и сил, и решимости, и… ведь по трупам пойдет, коли надобно. А и… пусть пойдет! С Татьяны хватило ночного боя. Куда только и милосердие делось? – Справишься? Софья усмехнулась. Зло и насмешливо. – До Алешкиного возвращения. А там пусть сам разбирается, ежели кого успеет помиловать. Это она уже решила. Пусть она будет плохой, а Алексей – добрым и хорошим. У нас же вечно так! Человек может быть хорошим только при сравнении. А сама Софья может продержаться до осени, только если будет рубить головы направо и налево. И – продержится. – Вернулись бы, – отвечая ее мыслям, вздохнула Татьяна. Софья сделала два шага вперед. – Тетя, – попросила почти шепотом, только чтобы Татьяна слышала. – Отпиши Степану. Расскажи о ситуации, я тоже Алешке отпишу, надо будет, как Степан приедет, замуж тебя выдавать. Жизнь не кончается, а тебе семья нужна, дети, дом свой… Татьяна запунцовела так, что алым даже по шее метнулось. – Сонюшка… – Отпиши, тетя. И начинай гонять всю эту бабью свору. Будет что вспомнить замужней женщиной. Татьяна усмехнулась: – Ох и лиса ты… А Софья того и добивалась. Скорбеть не время – потом поплачем. Жизнь продолжается, и ей не плакальщица над братом нужна, а союзница. Что и получится в результате. Софья подмигнула тетушке и решительно направилась распоряжаться насчет похорон. * * * Анфим Севастьянович смотрел на крепость Кинбурн. Да, высокая. Но… Пушечный выстрел в качестве «здравствуйте, к вам гости» вполне подошел. Ядро громыхнуло в стену. По ней забегали, засуетились. Можно бы вступить в бой. Сделать насыпи, размолоть стены в труху. Можно. Только – не стоит. Кинбурн слишком близко к планируемой границе. Эта крепость им самим нужна как русский форпост. И гарнизон тут будет значительный. Ее укреплять, а не разрушать надо. Так что пришлось поднимать белый флаг для переговоров и ехать поближе к стене. Там парламентеров заметили и тоже махнули белым полотнищем – мол, давайте поговорим. Не прошло и получаса, как на стене появился турок. Ферхад-паша, комендант Кинбурна. Хитрово смотрел на него с безразличием опытного мясника, разглядывающего сотого барана. Резать? Пустить на племя? Нагулять жирок? Кажется, турок это почувствовал. По полному, лунообразному лицу под чалмой струился пот. – Почь…чем пожаль… Кажется, это было «почто пожаловали?». Ну-ну… Анфим Севастьянович кивнул толмачу. Кстати – одному из царевичевых воспитанников, именем Филимон. Мальчишка открыл рот и разразился длинным приветствием, которое сам Анфим понял с седьмого на десятое. Кажется, паренек восторгался храбростью и удалью паши, желал ему всего самого наилучшего и призывал на него и его семью благословение пророка. Как-то так. С другой стороны – война ведь не повод хамить противнику? Паша, чуть пришедший в себя после приветствия, тоже открыл рот. И тоже выдал ответную речь не короче. Минут десять они просто переговаривались, обмениваясь любезностями. Воин не торопил парня. Пусть так, если принято… Но наконец они перешли и к делу. И паша поинтересовался, что привело храбрых русских воинов под стены его ничтожной крепости. Юноша перевел это боярину – и мужчина кивнул: – Скажи, что мы пришли с войной. И предлагаем ему почетную сдачу. Мы выпустим его со всеми людьми – и пусть уходит в Очаков. Мы можем взять Кинбурн. Но нам не хочется сначала рушить, а потом восстанавливать крепость и зазря класть людей. Я знаю, их тут тысячи полторы. Нас же более пяти тысяч. Они погибнут без чести и смысла. Филимон послушно перевел туркам сие рассуждение. Паша задумался – и принялся что-то говорить. – Не соглашается. – А ты еще раз скажи, что мы их перебьем. Филимон кивнул. Торговаться его учить не надо было. Уже обучили. Причем – по самому жесткому методу. Голландскому. Так что следующие полчаса под стенами крепости шли переговоры. Турок сначала сомневался, что крепость возьмут, потом прекратил юлить и согласился, что – да, сопротивляться глупо. Но где гарантии? Честное слово Анфима Севастьяновича убеждало мало – турки пока с ним не сталкивались настолько тесно. Хотя лгать мужчина не собирался. Пусть оставляют крепость и уходят с тем, что могут утащить на себе. Казна? Пес с ней. Рабы? Вот рабов извольте оставить. Мы, православные, в этот поход и пошли, чтобы их освободить. Лошади? А к чему вам там лошади? Да и не ваше это, скорее татарское. Так ведь? Вот, а какое вам, паша, дело до татар? Вас еще и похвалят за сохранение гарнизона. Паша в принципе соглашался с этим. И, поломавшись, все-таки согласился сдать Кинбурн. Анфим Севастьянович довольно кивнул: – Молодец, Филимон. Парень довольно усмехнулся. Ну да. Сначала турок требовал, чтобы их не просто выпустили из крепости, но сделали это со всеми рабами, пушками, казной, и вообще – чуть ли не на руках донесли до Очакова. В отместку ему парень требовал, чтобы турки оставили в крепости все. Разве что кроме нательного белья – а то стирать его неохота. И шли сами пешочком… к Очакову. Сошлись на вполне приличном варианте – и со следующего утра началась сдача крепости. |