Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Государыня»
|
– Я с ним, – усмехнулся Иван. – Сонь, если б ты его видела! – Чего его видеть, и так ясно, что любит. – Софья вздохнула. – Злое это дело, любовь. То переживаешь за человека, то из-за человека. У меня вот вас двое, так и то душа изболелась… – Я же говорил, что тебя она тоже любит, – подмигнул другу Алексей. – А что – были сомнения? Софья переводила взгляд с одной загадочно ухмыляющейся морды на другую. – Мужские секреты? – Именно, сестренка. Софья пожала плечами. Пусть хоть усекретятся, лишь бы были живы и здоровы. Вот. * * * Если бы Софья видела Яна Собесского, она б ему искренне посочувствовала. Горящие глаза, светящееся лицо, улыбка… Он летел к Марии, словно на крыльях. Держал в кармане драгоценный жемчуг, белый, черный, розовый, Марыся его очень любила, и светился он на ее нежной коже… Обнять, поцеловать, сказать, что все у них будет хорошо, что Крым от татарвы почистили, так что приказ короля выполнен, а там уж… Пусть им нельзя будет появляться какое-то время в свете, пусть! Дома посидят! А потом король и окончательно их простит, Михайло отходчив… Вот и Дьяково, стены школы… Только почему так странно смотрят казаки? Почему шепчутся девушки? Что с Марысенькой?! То самое… Ян все понял сразу. Дураком он никогда не был – и отчетливо увидел и маленький животик, и налившуюся грудь, и чуть отекшее уже лицо… все было видно. Даже и то, что на столе стояло блюдо с кислой капустой, кою Марысенька потребляла много и часто. А учитывая, что у них более полугода ничего не было… Упало из руки, раскатилось по полу драгоценное жемчужное ожерелье. Глухо простучало жемчужным дождем, хрустнуло под сапогами несбывшимися надеждами… – Ян!!! Но этого крика он уже и не услышал. Только дверь захлопнулась. И никто, кроме девушек, не видел, как воет от боли и горечи женщина, потерявшая в жизни самое ценное для нее – власть. Ян шел, не видя ничего перед собой. Отлетел кто-то с дороги… коня у крыльца не оказалось – и он пошел напрямик через сад, сбивая цветы, топча траву… куда? Самому бы знать! Утопиться? И того не хотелось… Ничего не хотелось. Вот так вот, любимая женщина. Отравительница. Предательница. Изменщица. Ты ради нее в огонь и в воду, на турецкие пушки и сабли, а она?! В себя Ян пришел, сидя у речушки, в которой даже топиться было жалко – такой она была неглубокой. Разве что на дно лечь и зубами за песочек держаться – а не то комедия будет. В горле что-то сухо клокотало. Тошно было так, что словами не передать. Тошно, больно, горько… Чья-то тонкая рука появилась из-за спины, поставила перед Яном на траву корзинку, мужчина обернулся. – Ты кто? – Елена. Девушка принялась выставлять на траву кувшинчик с чем-то спиртным, кубок, выложила порезанные мясо, сыр, хлеб, зелень. – Испей, боярин. – Уйди… Видеть никого не хотелось. Девушка кивнула: – Выпьешь – в тот же миг уйду. – Тебе-то какое до меня дело?! Ян вскочил на ноги. Стоя он был чуть ли не на голову выше девушки. Совсем юная, невысокая, с темно-каштановыми волосами, заплетенными в косу, и ярко-голубыми, славянскими глазами, она была очень красива. И смотрела прямо на него. Не кокетничая, не флиртуя, не играя. – Прошу тебя. – Яд там, что ли? – Никак нет, боярин. Просто тебе больно сейчас, а это поможет в самый острый миг. Потом, конечно, не надобно уже, но сейчас стоило бы. – Что бы ты понимала?! Что ты вообще можешь понимать в моей жизни?! Девушка не отступала и не боялась. Просто смотрела прямо в глаза. Марыся так никогда не делала. Играла, кокетничала, прикрывала глаза густыми ресницами… Марысенька… По сердцу опять резануло болью. За что?! Господи, да за что ж так?! * * * – Мне и не надобно в твоей жизни разбираться, боярин. То не моего ума дело. А вот что плохо тебе – сразу видно. И вид у нее был такой решительный, что Ян отчетливо понял, что девушка не уйдет и не отступит. Можно кричать на нее, угрожать, даже ударить, а вот прогнать не получится. Так почему бы и нет? Он не глядя выплеснул себе в рот рюмку чего-то крепкого, резкой болью обжегшего пищевод, прожевал торопливо подсунутый кусок мяса – и притянул к себе девушку. Раз уж сама пришла. Она не сопротивлялась. Собственно, на то и была ставка. Потом уже будут и слезинки, и кровь на обрывках платья – кстати, без обмана, потом будут разговоры, а сейчас… Это называется замещение. Ян сейчас с кровью отрывает от себя кусок души – и если что-то дать ему взамен… думаете, не прирастет? Еще как! Если в такой момент подвернется женщина да умно себя поведет – легко станет заменой той, которая обманула и предала. Насколько уж этих чувств хватит – неизвестно. Но возможность – есть. * * * – Сонюшка, ты уверена? – Алешенька, а как еще? Сейчас мы с распаханной земли налог берем, а это неправильно. Нам надобно, чтобы крестьяне больше землицы распахивали, чтобы прирастала страна, чтобы ширилась, а они ж не будут! Больше земли поднимут – больше возьмут с них. – Думаешь, ежели брать тягло с человека… – А что бы не попробовать? Мужчина, старше шестнадцати лет. Вот сколько таких в семье – за столько и налог брать. А баб не трогать, они землю не пашут. – Так врать же будут. – А на то перепись населения произвести. – И кто этим будет заниматься? – Попы в приходах. На кой они еще нужны, такие умные? – Попы? – Пусть перепишут все семьи, где сколько душ, да те сведения патриарху и отправят. А мы уж людей посадим, сведем все воедино и подсчитаем, сколько денег надобно, с какого селения, сколько боярину, сколько государю… – Бояре недовольны будут… – А у нас еще Хованский не добит. Софья смотрела с нехорошим прищуром. – Страхом править будем. – Нет, бунты давить постоянно будем, – Софья встретила взгляд брата, не поморщившись, – на то у отца постоянно время было, не у нас. Нам же страну обустраивать надо, а не разбираться с чужим ущемленным самомнением. – Умеешь же ты… припечатать. |