Онлайн книга «Жажда»
|
– Что «всё»? – Кажется, я знаю, что происходит. – Ад! – Нет – артефакт. – Какой артефакт? – похолодел шас. – Я сейчас на Зелёном острове, – сообщил Терс. – Корнюшин погрузил на грузовик здоровенный чёрный обелиск, напоминающий египетский… – Чёрный? – упавшим голосом переспросил Магар. – Да… – Четырёхрукий прекрасно считывал эмоции по голосу и сразу понял, что шасу что-то известно. – Рассказывай! – Я… Но закончить Магару не удалось: в трубке затрещало, зашуршало, защёлкало, на линию обрушились помехи и слышно стало через слово. – Я… – Что ты? – Я… – Томба с отвращением посмотрел на трубку, но снова поднёс её к уху. – Ты меня слышишь? – Главное – не покидай дом! – прокричал хван, сообразив, что связь вот-вот оборвётся. – Понял? – Обелиск – это Камень! – Что? – Камень! – Не покидай дом! Ты понял, Магар?! Не поки… Соединение прервалось, и Томба громко выругался: – Проклятие! Попробовал ещё раз, но тщетно: телефоны в Ростове умерли. Где хван – неизвестно. Но он успел сказать главное: сообщил, из-за чего сыр-бор – что древняя легенда оказалась реальностью, и получается… «Бом-м!» Шас положил телефон на стол, вздохнул и повернулся. Полночь. А значит, будет двенадцать ударов, следующих друг за другом через короткие промежутки. Ровно двенадцать. Не больше и не меньше. Магар выслушал их все. Каждый. Выслушал молча и, как могло показаться со стороны, совершенно равнодушно, поскольку ни один мускул не дрогнул при этом на его лице. «Бом-м!» В двенадцатый раз сообщили часы: «Бом-м!» В двенадцатый раз отозвалось в душе шаса. Он подождал немного, словно надеясь, что артефакт продолжит подавать голос, затем снова вздохнул, сунул руку под прилавок, вытащил увесистый молот, усиленный парой особенных заклинаний, и решительно направился к двери. * * * – Чего вы хотите? – Крови! – Чего вы хотите?! – Крови!! – Чего вы хотите?!! – Крови!!! – Зачем? – Утолить нашу Жажду! – Дети мои, – умилился Корнюшин, вскидывая руки в благословляющем жесте. – Славные мои дети… – Крови! «КамАЗ» медленно ехал по обожжённым улицам города, и при его появлении, как по волшебству, прекращались драки и насилие. Озверевшие горожане переставали бить и стрелять, опускали дубинки и велосипедные цепи, торопливо добивали тех, кто ещё дышал, и радостно бежали навстречу машине. Совсем как дети, увидевшие Деда Мороза с раскрытым мешком. Горящие глаза. Радостные лица. Тянущиеся руки… Каждый хотел прикоснуться если не к самому Камню, чёрным обелиском возвышающемуся в кузове грузовика, то хотя бы к автомобилю, которому повезло тащить на своей спине священный груз. И на который, соответственно, сошла часть его благодати. – Крови! – Да! – Крови!! – ДА! – Корнюшин развёл в стороны руки и закрыл глаза в блаженной истоме. – ДА! Теперь не было нужды искать жертвенных животных – они сами умоляли выбрать их. Раз в пять или шесть минут – в зависимости от требований Камня, – Виктор или Зоран наклонялись к толпе, протягивали руки и выдёргивали в кузов очередного «счастливчика». Рыдающего от радости человека подводили к Камню, позволяли прикоснуться к святыне, поцеловать, после чего Жрец резал жертве горло, орошая обелиск свежей кровью. – Во имя нашей Жажды! – Кровь! * * * – Ненавижу! – Ты спятил? – Ненавижу! Сначала полицейский показался Терсу адекватным, да к тому же вполне приличным для чела профессионалом, способным хоть как-то прикрыть ему спину в случае необходимости. Хван был уверен, что Брагин поверил его глуповатой истории о «психотронном оружии» и останется на его стороне, что бы ни случилось, и вот – незадача. – Ненавижу! Фёдор Семёнович напал на четырёхрукого неожиданно, сзади, выбрав момент, когда они осторожно пробирались через какую-то арку, раздумывая, выходить ли на широкую улицу, по которой то и дело пробегали группы вооружённых чем попало челов. Путешествие по городу и так-то напоминало движение разведотряда через линию фронта, требуя предельной концентрации, и предательский удар с тыла показался хвану излишним. – Ненавижу! Полицейский выхватил пистолет, но допустил три ошибки. Первая: издал эмоциональный крик. Второе: за мгновение до крика зашуршал одеждой, с головой выдав профессиональному киллеру свои намерения. Третье: вообще связался с хваном. – Ненавижу! Убивать идиота Терс не стал. За мгновение до выстрела развернулся, ушёл от пули, поднырнул под вытянутую руку полицейского, благо стоял Фёдор Семёнович совсем рядом, одним шагом оказался позади, ударом в голову отправил недолгого попутчика в отключку и даже успел подхватить падающего подполковника и бережно уложить на землю. – Так лучше. Оставался маленький вопрос: что делать дальше? * * * – Меня! – Нет, меня! – Возьми меня! – Меня!! Челы тянули руки, отпихивали друг друга, в надежде оказаться ближе к колеснице Камня, толкались, но и только – драться не смели, боясь осквернить происходящее. – Меня! – Я хочу умереть! – Возьми меня! Они с надеждой смотрели на рыжего помощника Жреца, а тот… Виктор не задумывался над тем, кого выхватывает с земли и подводит к Камню: женщину, старика, мужчину, подростка… Всё равно. Важно было лишь то, что всякий раз, когда Жрец взмахивал ножом, Веберу становилось на удивление хорошо, как будто часть крови жертвы попадала не на обелиск, а на него, на чуда… проникала глубоко внутрь и действовала подобно наркотику счастья. – Выбери меня! Виктор подхватил с земли миловидную женщину, руки которой были испачканы кровью, и поставил перед Камнем. – Я люблю тебя! – шепчет дура холодному обелиску. Корнюшин взмахивает ритуальным ножом, капли горячей крови летят во все стороны. «Хорошо…» Непрерывные убийства сливаются в бесконечную череду смерти, Вебер не различает лиц и пола жертв, действует как автомат, хотя… Разве автомат способен пребывать в экстазе? А Виктора трясло не переставая: от крови, от смерти, от повторяющихся взмахов ножа, от чувства сопричастности к грандиозной Церемонии, от любви к Камню. |