Книга Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности», страница 18 – Юрий Корчевский

Дверь открыла сама девица. Поджала губки, демонстрируя обиду.

— Ты же обещал в воскресенье быть!

— Служба, не всегда волен я временем своим распорядиться.

— Ну что с тобой делать? Заходи, будь гостем.

Прошли в гостиную, Андрей перекрестился на образа в углу.

— А батюшка твой где же?

— Где ему быть? В лавке, сегодня же не воскресенье. Кстати, а почему ты не на службе?

— Отпуск дали — целых три дня.

— За что же милость такая?

— Слышала об убийствах женщин?

— А то как же? Весь город о том и говорит.

— Всё, конец убийствам. Поймали убийцу.

— И ты участвовал?

— Конечно, за что и дали три дня отдыха.

— Расскажи! — загорелась Василиса.

Андрею было стыдно признаться, что для выполнения задания он переодевался в женское платье, и он солидно сказал:

— Не могу, служебная тайна!

— Ну тогда расскажи что-нибудь интересное.

— В службе нашей весёлого мало — кражи, грабежи, убийства. Не для девичьих ушей, плохо спать будешь.

Василиса снова надула губки.

Чтобы разрядить обстановку, Андрей предложил:

— А чего мы сидеть будем? Солнце ещё высоко, погода хорошая. Пойдём погуляем?

— Не положено девице с парнем одной гулять, батюшка осерчать может. А впрочем… Жди!

Василиса упорхнула в другую комнату.

Ждать пришлось долго, наверное, больше часа, и Андрей заскучал. Василиса вошла переодетой, прихорошившейся. Андрей удивился — неужели столько времени на переодевание да расчёсывание ушло? Андрей был ещё молод и не знал женщин с этой стороны.

Прогулялись мимо Летнего сада, Аничкова дворца, Канцелярского и Гостиного двора, Народного училища. А закончили прогулку на Сытном рынке, посмотрев в передвижном шапито выступления русских силачей, поднимавших гири и игравших пудовыми и двухпудовыми тяжестями как пушинками. Прокатились на каруселях.

Андрей проводил Василису до дома и в дверях столкнулся с её отцом — купцом Рыбневым.

— Доброго здоровьичка, Нифонт Петрович, — поклонился Андрей.

— И вам не хворать.

Василиса юркнула в дом, а купец взял Андрея за локоть:

— Погоди немного, поговорить надо.

— Слушаю внимательно.

— Ты мне вот что скажи, Андрей. Нравится дочь моя?

— Нравится — скрывать не буду.

— Ты серьёзно к ней относишься?

— Более чем.

— За дочку переживаю. Ты пообещал в воскресенье прийти, а не заявился. Она ждала тебя, принарядилась. Ты если уж пообещал — делай.

— Я бы со всем удовольствием, Нифонт Петрович, да служба… Слышали небось про убийство девушек в городе?

— А то как же!

— Вот и ловили мы злыдня — даже спать некогда было. Тут уж не до свиданий.

— Понятно. Я уж грешным делом подумал — вертопрах какой. Задурил девке голову и забыл.

— Я не из таких.

— А коли не из таких — женись.

Андрей растерялся от предложения купца.

— Чего тянуть-то? Ты ей нравишься, она тебе люба. Должность у тебя на государевой службе заметная, дворянин, чин имеешь. Да и сколько тебе бобылём жить? А я за дочь приданое хорошее дать могу — человек я не бедный.

Андрей опешил. По его понятиям — с избранницей поближе познакомиться нужно, для того время требуется. А купец сразу берёт быка за рога.

Нифонт и сам, видимо, понял, что в поспешности своей слегка перегнул палку.

— Нет, я понимаю — невесту получше узнать надо, о роде её. Так я не против. Захаживай почаще. С Василисой познакомишься поближе, я тебе о роде Рыбневых поведаю — до седьмого колена. Тут такое дело: мать-то у Василисы десять лет как померла. Я — на торг, в лавку, да по делам, а за сиротинкой кому присмотреть? А годы-то летят, замуж ей надо. Подружки замужем уже все — уж дети есть. Я её знакомил с молодыми людьми, да все ей не по нраву пришлись. А ты, вишь, к сердцу припал.

Сказав всё это, Нифонт выжидательно уставился на Андрея, ожидая ответа.

— Захаживать почаще постараюсь, но твёрдо обещать не могу — служба.

— Понимаю, для мужчины дело — на первом месте. К тому же тебе с родителями поговорить надо, посоветоваться, благословение получить.

Ничего не скажешь, нахрапист купец!

Андрей откланялся купцу и, так и не попрощавшись с Василисой, ушёл. Дочь купеческая ему нравилась, спору нет. А вот была ли любовь?

Андрей, пока шёл домой, всё взвешивал, приводил доводы и сам же их опровергал. «Нет, пока не почувствую, что жить без неё не могу, — не женюсь, — решил он. — В конце концов, меня под венец никто не гонит. Похожу к Василисе, повстречаюсь — надо узнать её получше. Лишь бы время выкроить».

У входа в доходный дом, где квартировал Андрей, его поджидал служитель из экспедиции.

— И где тебя носит? Я уже полдня здесь провёл. Дворник уж подходил, интересовался — чего, мол, тут делаю? Небось подумал — не квартиры ли обокрасть хочу?

— Ты по делу, Василий? — прервал словоохотливого служителя Андрей. — Что-то говоришь много, а по сути?

— Да меня Лязгин послал за тобой.

— Случилось чего? — обеспокоился Андрей.

— Почти. Чичерин доложил императрице, что убийца найден и город может спать спокойно. Она и возжелала лицезреть участников.

Андрей удивился.

— Неуж к самой императрице на приём?

— Сам у Лязгина спроси, коли не веришь. Завтра утром — к нему.

Спал Андрей беспокойно. Всё представлял, как их примет императрица Екатерина. Честь для розыскной экспедиции превеликая. Глава юстиц-коллегии Чичерин — и тот не каждый день удостаивался такой чести, а ведь генерал… А кто такой Андрей? Класс самый низший, как и должность, правда — дворянин.

А утром, выбрившись до синевы, надев вычищенный с вечера сюртук, Путилов отправился в экспедицию.

Лязгин оглядел Андрея придирчиво, смахнул с его плеча невидимые пылинки. Но замечаний не сделал. Конечно, по такому случаю надлежало бы и новые одежды надеть, только не было у Андрея одежды новой, как и денег купить её. К тому же наступала осень, погода портилась, надо было зимнюю одежду приобретать.

Сели в пролётку — и к Чичерину. Тот выглядел ослепительно в прямом смысле слова. Сияли золотом эполеты, аксельбанты, ордена. Светло-голубой мундир новый, с иголочки, тщательно отутюжен, парик завит, усы нафабрены, кончики закручены лихо. Усы дозволялось носить по артикулу гусарам любого звания и старшим чинам на государевой службе.