Книга Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности», страница 37 – Юрий Корчевский

Попрощался с отцом Андрей, в седло поднялся, а в горле ком стоит. Когда-то он ещё посетит отчий дом?

А поехал — не обернулся, боялся, что слёзы потекут. Он же мужчина всё-таки, никто не должен видеть мужчину плачущим.

К седлу был уже приторочен узелок с домашней снедью, собранный Аглаей.

В Питер прибыл уже в сумерках, и лошадь, и сам он были в грязи. Ещё бы неделя — и дороги совсем развезло, и добраться до Путилова было бы решительно невозможно.

Андрей устал, но в душе всё пело. Главное — отец жив и здоров и дал согласие на брак с Василисой.

Не заезжая домой, сразу отправился в дом Рыбневых: надо лошадь вернуть, хотя, конечно, и другая причина побуждала его ускорить шаг. Надо сказать, что за два проведённых в дороге дня Андрей так свыкся с покладистой и резвой лошадкой, что даже расставаться было жаль.

На стук в ворота вышел сам Нифонт, в меховой безрукавке. Распахивая ворота, спросил:

— Жив ли и здоров батюшка?

— Всё в порядке и согласие на брак дал.

— Фу, — выдохнул Нифонт, — а то Василиса все четыре дня ни спать, ни есть не могла — так испереживалась. Ну, иди к ней, обрадуй, а с лошадью я сам управлюсь.

Андрей взбежал по ступеням лестницы, ворвался в дом и тут же попал в объятия Василисы. Поцеловал жарко в губы, провёл рукой по стану и почувствовал, что девушку бьёт дрожь.

— Ты не заболела случаем? — озабоченно спросил он.

— Не томи, скажи — дал ли согласие твой батюшка?

— Дал, дал! Думаю, в августе свадьбу сыграем. За пять месяцев, полагаю, успеем подготовиться?

— Да я хоть завтра с тобой под венец, любый мой!

— Завтра так завтра, я не против. А сегодня мне ещё почиститься надо. С утра на службу, а я грязен с дороги.

— Давай я постираю твою одежду и повешу у печи. К утру высохнет, и погладить успею.

— Поздно уже, вечер, когда успеешь?

— Сюртук-то чистый. Штаны только и постирать — всего-то дел! А сапоги сам почистишь.

— И правда.

— Снимай.

Предстать перед невестой в кальсонах было неудобно. Андрей зашёл за дверь, стянул брюки, отдал Василисе. Сам юркнул в комнату.

Вошёл довольный Нифонт.

— А где Василиса?

— Порты мои стирает, испачкал в дороге.

— Ужинать сейчас будем, а ты в исподнем. Нехорошо. Сейчас я.

Нифонт ушёл и вскоре вернулся с портами, вроде казацких шаровар.

— Надевай.

Андрей надел, глянул на себя в зеркало и чуть со смеха не покатился. Таких, как он, по двое в каждую штанину войдёт. Нифонт тоже улыбнулся.

— А ты вот кушаком в поясе обмотайся — не спадут.

Андрей так и сделал, и пока Василиса занималась стиркой, вымыл и почистил сапоги.

А тут и Василиса подошла. Все уселись за стол.

— Ой, самовар остыл. Я мигом!

Но Андрей схватил самовар сам, вынес на крыльцо. Василиса, выскочив за ним следом, подбросила в самовар еловых шишек, дающих ровный жар и придающих особый вкус воде. И пока тульский самовар подогревался, они целовались до одури. У Василисы аж губы припухли, а у Андрея стало ломить внизу живота.

Видно, они переборщили с поцелуями, потому как из дверей высунулся недовольный Нифонт.

Андрей и Василиса отпрянули друг от друга.

— Чегой-то самовар долго не закипает. Я уж заждался.

Нифонт дотронулся пальцами до латунного бока самовара, отдёрнул руку и схватился ею за мочку уха.

— Да он готов уже давно. Вас только за смертью посылать, — проворчал он, подхватил самовар и унёс в дом.

Василиса и Андрей прыснули. Про самовар они уже и забыли.

Долго за ужином не рассиживались. Поели картошку, жаренную со шкварками, попили чаю с ситным хлебом. Василиса убрала со стола.

— Андрей, ты уж свою комнатку знаешь, найдёшь без провожатых. Что-то разморило меня, да и ты спать иди.

Кто бы отказался!

Андрей прошёл в комнатку, разделся, лёг и — отрубился напрочь. Долгая и утомительная дорога, плотный ужин да пуховая перина располагали ко сну.

Уже под утро в комнате вроде как сквознячок пронёсся. Андрей потянул одеяло повыше и ощутил на своём бедре нежную руку.

— Василиса, ты?

— Разве не ждёшь, любый мой? Никак дождаться не могла, пока тятенька уснёт.

Андрей замешкался, растерялся немного.

— Чего ждёшь? — шепнула в ухо Василиса. Откинув одеяло, она скользнула на кровать.

Андрея сразу пот прошиб. Вроде и согласие обоих родителей есть, и не насильник он, а неудобно как-то. Зато Василиса времени не теряла, стащила ночную рубашку, оставшись нагой, и прильнула к Андрею жарким телом.

— Люби меня!

Андрей начал развязывать завязки на кальсонах, запутался в них, едва распустил. Одной ногой стал стягивать кальсоны, снова запутался.

— Экий ты неловкий, — зашептала Василиса.

Исподнее всё-таки удалось снять.

Андрей вновь прильнул к девичьим губам. А Василиса уж разомлела под ним, дышит часто, в спине прогибается. Груди набухли, соски затвердели.

Андрей поцеловал ей грудь, провёл рукой по животику, опустил ладонь на лобок. Василиса застонала протяжно, раздвинула ноги. Андрей хоть и не ходок по женской части, но кой-какой опыт имел — давно, правда, ещё в отцовском имении с дворовыми девками в бане.

«Как же так? — мелькнуло в голове Андрея. — Я же дворянин, и вот на тебе — не могу устоять перед похотью тела до венчания».

Василиса почувствовала заминку и, обхватив его шею одной рукой, другой слегка прикоснулась к органу — девятый вал страсти накрыл бедного Андрея… В любовном угаре он направил орган свой, нажал слегка, ощущая жаркое лоно Василисы, и вошёл, преодолевая природное препятствие. Девушка слегка вскрикнула, и Андрей замер, прислушиваясь. Не услышит ли Нифонт? А потом вошёл до конца, сделал несколько движений и взорвался от неземного наслаждения. Было неудобно перед Василисой, да видно — перевозбудился от поцелуев на крыльце.

Поцеловав девушку в губы, он ощутил солоноватый привкус и прошептал в ухо:

— Ты чего?

— Боялась в девках остаться, подруги-то мои замужем, уж детки есть.

— Вот глупенькая. Ты же красавица, как тебя замуж не взять?

— Пойду я, как бы тятенька не проснулся, он рано встаёт.

Вскочив, она набросила ночнушку, но потом охнула, прикрыв рот ладошкой.

— Андрюш, вставай.

— Рано же ещё.

— Вставай быстрее, наследили мы.