Книга Магистраль, страница 32 – Евгений Прошкин

— Оператор! Отказывая курьеру в бутерброде, ты рискуешь не только бутербродом, — объявилЛис. — О, и ты здесь? — обратился он к Олегу. — Шорох, кажется?… Сколько лет, сколько зим…

Олег узнал его без труда, но не мог сообразить, при каких обстоятельствах они встречались. Курьер был одет в темно-зеленые армейские брюки и красную футболку. Спереди и сзади по ней вертикально шли огромные буквы: «FOX». Как на шапке. Вот шапку Олег помнил.

— Сколько лет?… — переспросил он. — Нисколько. Пару дней всего…

— Это для тебя. А я уж на год состариться успел.

— Выглядишь все так же.

— Работенка у него блатная… — вставил Пастор.

— Работенка у тебя, а у меня служба, понял? Пронзающий время с преступником на горбу, — изрек Лис.

— Вот и давай… Пронзай отсюда, раз ты без гостинцев, — ответил Пастор.

Лис, никак не отреагировав, забрал у водителя стакан и налил себе чаю. Затем вручил координатору мини-диск и, усевшись на свободный стул, вперился взглядом в Седого.

Нарушитель уже оклемался и начал беспокойно шевелиться.

— Копец тебе, фрэнд… — равнодушно произнес Лис. — Вы отчеты накропали? Две операции по одному объекту — это плохо. Но если они в одной точке… это, скорее, хорошо. Лишний раз не мотаться.

— Ему даже в этом халява выпала, — хмыкнул Пастор. — Умеют же люди!..

— На чем писать? — спросила Ася.

— Компы заняты, пишите на бумаге. — Пастор достал несколько чистых бланков и выловил в ящике две гелевые ручки.

Шорохов пристроил листок на колене и быстро, почти не задумываясь, заполнил пустые графы.

— Э-эй… — обронил Лис, просмотрев отчет. — Что ты мне нацарапал? «Дополнительно: объект крайне опасен, склонен к рецидиву, не исключена попытка вооруженного…» Это что такое?!

— Ну?… — не понял Олег.

— С такой характеристикой ему прямая дорога на Север. Его потому и амнистировали, что ты там ведро слез вылил. Пиши, как было, Шорох.

— А как было-то? — озадачился тот. — Ничего еще не было. Я собирался, да…

— Вот и пиши, раз ты собирался. Это же его касается, — Лис указал на Седого, как на предмет интерьера. — Изменишь его судьбу — изменишь всю магистраль. Получится натуральное вторжение. Будешь наказан.

— Но я же… Да нет, мне все равно! — воскликнул Олег. — Мне не жалко. Просто… я ведь того отчета не писал. Только планировал…

— С твоей точки зрения — планировал. С моей — давно сделал.

Нарушитель окончательно пришел в себя и дернул прикованной рукой.

— Учти… Шорох, да? Учти, Шорох, я вернусь за тобой снова, — проговорил он с ненавистью. — Сколько бы мне ни осталось, я всю жизнь буду…

— Твое «буду» уже закончилось, — перебил его Лис. И монотонно добавил: — Поверь мне, я точно знаю. Теперь у тебя только «был», и ничего больше. А еще одна реплика с места — отправишься в картонной коробке. Замороженным брикетом.

Олег взял новый лист и задумчиво повертел ручку. Если бы Седой не прибыл убивать его в этот же день, если бы они не встретились сразу, то при составлении отчета он обладал бы свободой выбора. Какой-никакой свободой, пусть чепуховой, — да к тому же она и привела совсем не туда… Но она как будто была. Теперь Шорохов ее потерял, и, что еще хуже, он увидел ее иллюзорность. Он не выбирал, а лишь прошел по единственной дорожке, которую принял за одну из многих. На самом деле выбирать оказалось не из чего, и, попробовав отклониться с пути, Олег в этом убедился. Все было так, как он сделал, и никак иначе. Хотя даже и не сделал, а только планировал… Не узнай он последствий, не измени решение — это и не проявилось бы. Ведь он действительно хотел выпросить для Седого амнистию… Но чем он тогда отличается от «замурованных» с их скрытой, но строго установленной предопределенностью? Они — в бетонном столбе, а он?… Где он, если не в таком же столбе?

— Не мучайся, Шорох, — сказал Пастор. — Я уже набрал. Вот. — Он ткнул пальцем в экран, и Олег прочитал:

«ДОПОЛНИТЕЛЬНО. В связи с искренним раскаянием, добровольным отказом от вторжения, а также особыми личными обстоятельствами, прошу рассмотреть вопрос о менее жестком наказании, по возможности — полной амнистии».

— Нам этот отчет еще в школе показывали, как пример пагубного гуманизма, — потешаясь, заявил Пастор.

— В какой школе, что ты несешь? — вскинулся Олег. — Ты когда учился-то?

— Тебя же не смущает, что наши железки будут изготовлены только через сорок лет? Короче! Ты так написать хотел? Так и написал. «Оператор Шорох»?…

— «Оператор Шорох»… — вздохнув, подтвердил Олег.

Пастор натюкал в конце еще два слова и, сохранив файл, скинул его на мини-диск.

— Забирай, Лис. И с глаз моих долой. И без гостинцев чтоб не являлся!

— Тебе бы все жрать… — Лис спрятал диск в карман и туда же положил Асин отчет на бумаге, вполне предсказуемый и ничему не противоречащий. Затем взял пистолет и отстегнул Седого от стула.

— Давай,… счастливо… — проблеял из-за монитора координатор.

Лис помахал рукой, как бы сразу всем, и, встряхнув нарушителя за локоть, немедленно стартовал.

— Ну и мы, пожалуй… — промолвила Ася. — Тем более тоже с пустыми руками…

— Да что ты, Прелесть! — воскликнул Пастор. — Тебя я завсегда рад видеть. Даже без печенья, Кстати, чай!..

— Нет, пойдем уже, — сказал Олег. — Душновато у вас тут.

— А у вас? — спросил Пастор.

— Свежо, Минус двадцать примерно.

Ася сняла с вешалки шубку — водитель тут же ее отобрал с намерением помочь, но к нему подлетел Пастор. Вероятно, его авторитет был выше, и шуба досталась ему. Олег с иронией наблюдал за этим галантным состязанием — он-то имел возможность одевать Асю ежедневно.

Накинув куртку, он переобулся и сложил летние ботинки в пакет. Туда же попали Асины туфли и сумочка — для зимы у нее была другая.

— Ну… — Шорохов оглядел кабинет, соображая, что бы еще сказать.

— Навещай нас почаще, Прелесть, — напутствовал Пастор. — И ты, Шорох… Если дела какие будут.

— Давайте, счастливо… — не оборачиваясь, проговорил координатор.

Плафон опять мигнул, и трое из чужого отряда пропали, — так Олег воспринял это перемещение. Большой монитор на столе у Лопатина превратился в ноутбук, второй стол оказался чист. Исчезла из угла подставка с чайником, да дверцы одного из шкафов неуловимо быстро закрылись. В остальном комната ничуть не изменилась. Ася, как была в метре от Олега, так и оказалась — в том же метре.

— Вениаминыч ушел, а свет не выключил, — заметила она.

— Это он для нас. В темноте финишировать неуютно. Пойдем?

— Да, девять уже. В приличных местах рабочий день закончился.