Онлайн книга «Небесный Стокгольм»
|
готовит просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных…» – Следующая ступень пирамиды, плита поменьше – ваш опыт. Не только знать, но и уметь, успеть что-то уже сделать. Вы опираетесь на собственный опыт, на опыт ваших партнеров, перекрестно опыляетесь и начинаете двигаться. – «И гений, парадоксов друг…» – Наши знания и опыт мы умножаем на наши способности и талант, который имеем. Плита эта часто совсем крошечная. И получаем результат. Согласен? – Да. – А вот и нет. Если на этом остановиться, результат будет рукотворный, достаточно предсказуемый, то, что вы сделаете, не будет прорывом и вряд ли вас переживет. – Тогда я не понимаю, – сказал Петя. – Все дело в последней строчке, – догадался Кира. – Ее, кстати, во многих советских изданиях стыдливо опускают. Аксель начал читать сначала: – «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг. И случай, бог-изобретатель». Если мы не впустим на последнем этапе Его Величество Случай, Попутчика, имя которого лучше всуе и не произносить, мы останемся без паруса, с одним веслом. Или вообще с ладошками, – улыбнулся он. – Но впускать его в процесс можно лишь тогда, когда вы дошли до предела своих человеческих возможностей, использовав все свои знания, весь свой опыт и скромный гений. Иначе вы его не почувствуете, и бесконечность не откроется. А так – любая случайность поведет, куда нужно. Ацидофилин, к примеру. Петя вздохнул. – Вообще-то я врач, – улыбнулся Аксель, – реаниматолог, людей оживляю. А здесь наоборот, важно сознание выключить, довести себя до состояния бреда. Но работает все, когда нас трое, мы проверяли. В одиночку этого не сделать. Петя опять вспомнил Лука и его scenius. – Табуретка, – произнес он задумчиво. – Готов, – сказал Аксель и похлопал Петю по плечу. * * * С Катей все было по-прежнему непонятно. Иногда Петя ее терял, она не брала трубку и пропадала. Петя пробовал ей не звонить, но долго не выдерживал, ноги сами несли его в ателье, и когда он наконец ее видел, на какое-то время все в его жизни становилось на свои места. В общем, было сложно. От себя она его не отпускала, держала на орбите, но и сказать, что она его девушка, Петя по-прежнему не мог. В первый день лета он ее провожал. – Давай-ка я тебя накормлю, – вдруг предложила она. Есть Петя и вправду хотел, поднялись на седьмой этаж, Катя жила в соседнем с Антоном подъезде. В квартире она занимала комнату, очень большую, окна выходили на балкон невероятных размеров, с двумя мощными колоннами и лепниной. – Балкон соседский, когда они гуляют по нему, могут и сюда случайно заглянуть, – предупредила она. Она разогрела на кухне борщ, котлеты с макаронами и принесла все в комнату. – Ешь давай. – Без тебя не буду. – А я с тобой выпью. Катя достала из серванта бутылку крепленого вина и налила им по рюмке. Выпили. Она долго на него смотрела. – Знаешь, – вдруг сказала она, – оставайся-ка ты у меня. Зубную щетку я тебе найду. * * * На следующий день она исчезла. Дома ее не было, на звонки не отвечала, в ателье сказали, что взяла отпуск за свой счет. Петя позвонил Вере. Та сказала, что вечером будет у Антона и он может после работы туда за ехать. Весь троллейбус жарко обсуждал последние события – мясо подорожало на треть, а молоко – на четверть. Диагноз поставили сразу – Лысый во всем виноват, при Сталине цены только снижались. Родителей Антона дома не было, вскоре приехала Вера, чувства ее переполняли, в метро она тоже наслушалась про мясо. – Нет, ну нельзя же так примитивно мыслить, – не могла успокоиться она, – ведь никто не обратил внимание, что одновременно повысились и закупочные цены, теперь у крестьян не за копейки скот будут отбирать. Просто у нас в стране такой бардак с ценами, как еще все держится, не знаю. – Какой бардак, Веруня? Цены годами не меняются. Десятилетиями, – возразил Антон. – Это для тебя. Взял авоську – и вперед. А в экономике с ценами десятилетиями царит хаос. Ты хоть знаешь, что из отрасли в отрасль цены на одно и то же меняются в разы? Для сковородки сталь будет стоить в шесть раз дороже, чем для станка. Никто до конца не знает, кто кому платит и за что. – Глупости. – Эх, Антоша. В начале это хоть какой-то логике поддавалось, пусть людоедской: развивали тяжелую промышленность. Стали грабить крестьян, платили за хлеб и картошку гроши, а машины продавали втридорога. Назвалось это «ценовые ножницы». Ну а сейчас-то? Индустриализация давно позади, тяжелая и легкая промышленность в равном положении, так давайте выстроим прозрачную цепочку «производитель – потребитель», пусть он платит столько, сколько это реально стоит, пусть напряжется хоть чуть-чуть. Все просто. – Ну так и работайте в этом направлении. – Ну так и стараемся. Только толку чуть. – Вера, хватит политинформации, давай уже еду готовь, – занервничал Антон. Вера всех накормила и понемногу пришла в себя. – Что-то случилось, – сказала вдруг она. – Отец вечером был сам не свой, а сегодня его дернули по тревоге. Улетел. – Куда? – В Новочеркасск. Рабочие там забастовали. Сказал, что там все дошло до танков. В это никак не верилось. Некоторое время сидели молча. – Видели, Хрущев вчера по телевидению выступал? – спросил Петя. – Объяснял про цены. Все вроде по уму говорил… Путано только, как всегда. Но без бумажки. – Да не нужно было ему этого делать, – поморщился Антон. – Послал бы Микояна или Косыгина. Поберег бы репутацию. – Зато честно. Вера посмотрела на Петю: – Антон, иди погуляй. * * * – Она в Сухуми. – В Сухуми? Что ей там делать? – Мужчина там у нее. Любимый. Вернее, он сам из Тбилиси, но встречаются они всегда там. – Она что, не могла мне это сказать? Боялась? – Да чего ей бояться-то? – вздохнула Вера. – Просто пыталась разобраться – видимо, себя слушала. Ты ведь для нее тоже не просто так. – Давно он у нее? – Давно, года три уже. Он учился в Москве. Сразу влюбились друг в друга, да так, как в жизни раз бывает. Захотели пожениться, ее родители в принципе не возражали, хотя отец ворчал, семья у нее простая, он шофер, генералов в войну возил. Но все равно добро им дал. А у грузина все оказалось не так просто. Жениться на русской? Никогда. Погуляй сынок, сколько нужно, а женись на своей, мы тебе невесту давно присмотрели. |