Онлайн книга «Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму»
|
Он говорил абсолютно спокойно. Буднично. Как о чём-то, не стоящем особого внимания. Но на миг я пожалела, что проснулась. Я звала его?.. Что я несла в предсмертном бреду? Явно достаточно, чтобы прояснить, ради кого я выныривала из небытия. И если до того оставался мизерный шанс, что Лод не догадывался о моей… А если Морти была рядом, то она тоже… Я зажмурилась, страстно желая быть где угодно и кем угодно, только не здесь и не собой — и страница из книги, в которой я прочла о клятве Эйф, всплыла в памяти сама собой. Всё. Хватит. Я больше не могу быть рядом. Не теперь, когда он понял, что я нарушила своё обещание. Придётся уйти — в другую башню или прочь из замка, не важно. Чтобы помогать Лоду, мне нет нужды постоянно крутиться поблизости. Это мучение для меня, а отныне станет неудобством для него. Но чтобы никогда не повторилось то, что случилось сегодня… — Я, Снежана Белая, освобождаю тебя… — Что ты делаешь?! Я не открывала глаз. Риджийские слова, срываясь с губ, звучали в тишине негромко и отчётливо. Для разрыва нашей связи не требовалось ни рун, ни заклинаний. Достаточно было отречения, высказанного мной. И я хорошо его помнила. Как и всё, что хотела запомнить. — …Лодберг из рода Миркрихэйр, от твоей клятвы. Я знала, что сошла с ума. Потому что лишала себя последнего гаранта своей безопасности. Но ирония заключалась в том, что Лод оказался единственным, чью жизнь я не готова была использовать в качестве этого гаранта. Не теперь. Я открыла глаза, когда руку согрела вспышка сиреневого сияния. Оно полыхнуло, повторяя рисунок линий на ладони, и исчезло. Отныне — навсегда. За миг до того, как Лод схватил меня за плечи и рывком развернул к себе: — Зачем? Он сидел на кровати, рядом со мной, и казался немного сердитым. Но больше — изумлённым. Да, я могла промолчать. Подождать, поднимет ли он эту тему, и если нет — промолчать. Вести себя так, как уже привыкла, играть в то, что ничего не изменилось. Но с ним я не хотела играть ни в какие игры, кроме скаука. Только не с ним. Только не быть ещё одной его куклой, которую он видит насквозь, позволяя ей думать, что это не так. — Теперь тебе не нужно обо мне заботиться. И в своей башне дальше держать не придётся. — Я смотрела ему в глаза, не отводя взгляда. Мною овладела какая-то странная бесшабашность, лихая смелость отчаяния. — Ты ведь всё понял, правда? Почему я тебя звала? Лод разомкнул губы — и только. Хотел что-то ответить, но не смог. — Понял, конечно. И теперь, если я останусь рядом, это вызовет вопросы у Морти… и определённые неудобства у тебя. Подыгрывать мне, как Навинии, ты вряд ли захочешь, к тому же я — не она. Я-то прекрасно знаю, кто я для тебя. Хорошо, если ты действительно испытываешь ко мне хоть какую-то симпатию… нет, если честно, мне особой разницы нет: я помогу дроу в любом случае, не волнуйся. Зато теперь мы не скованы одной цепью, так что тебе нет нужды коротать у моей постели бессонные ночи. И за свою жизнь можешь больше не бояться. Не из-за меня. — Я чувствовала странную кривую улыбку, исказившую моё лицо. — Надеюсь только, я достаточно ценный материал, чтобы ты не пустил меня в расход при первом удобном случае. Всё-таки… Я осеклась, когда его пальцы впились мне в кожу. Казалось, прямо сквозь рубашку. А потом, глядя на меня, он рассмеялся. Громко, звонко, почему-то — с нотками горечи. И я захотела провалиться сквозь ту самую кровать, на которой лежала, ведь ожидала чего угодно, но только не этого смеха. Надо мной. Хотя чего ещё я могла… — Смешно. Этого я и добивался. — Он оборвал смех так же резко, как начал — и заговорил на риджийском. — Чтобы ты возненавидела меня, чтобы думала, что ты — только средство. И когда добился, должен был оставить всё, как есть. Но не смог вытерпеть твою боль, твою злость, твоё разочарование. Льена в своё время не смогла отпустить меня, а я… в итоге получилось, что я не смог отпустить тебя. Я слышала его слова, но не понимала, что он говорит. О чём он? Что имеет в виду? Зачем… — До нашей сделки ты была для меня лишь маленькой девочкой с большим потенциалом. Диким зверьком, которого я не собирался приручать. Я был добр с тобой, ведь мне было жаль тебя. Эта боль в твоих глазах — она слишком хорошо мне знакома. И я хотел, чтобы ты улыбалась, хоть иногда, ведь для этого тебе нужно было так мало… всего лишь достойный противник. Просто улыбалась. Так я думал. — Тиски на моих плечах разжались. — Когда ты перестала быть просто моей игрушкой? И почему стала… Лод не договорил, воцарилось молчание, и в этом молчании его руки легли на мои щёки. Не кончиками пальцев — всей ладонью, сухой и тёплой. Не поглаживая — просто касаясь, чтобы он мог жадно и мучительно вглядеться в моё лицо. А моим сознанием овладела ослепительная, ошеломляющая пустота. Наверное, я просто ещё не очнулась. И это ещё один сон. Может, его тоже сотворил Акке? Чтобы заставить меня вернуться… Ведь реальный Лод никак не может говорить того, что говорит этот. — Я никогда не позволял себе смотреть на других. Для меня просто не существовало других. Всегда была только она. Морти. Моя принцесса. Моя единственная, — он не шептал, но говорил так тихо, что шёпот был следующей степенью тишины. — Но ты ведь не похожа на неё. Совсем. Её я знаю всю жизнь, а тебя… даже чувствую совершенно иное. — Пальцы на моих щеках дрогнули. — Так странно и неправильно, когда тебя разрывает пополам, и ты пытаешься выбрать одно, хочешь уничтожить другое чувство, разделить себя и тебя льдом, равнодушием, ненавистью… а потом понимаешь, что не можешь. Не можешь, и всё. Когда так гордился, что всегда держишь всё под контролем. Он был совсем рядом, совсем близко, впиваясь взглядом в мои зрачки, держа моё лицо в ладонях. А я сидела, не смея шелохнуться. Не смея услышать. Не смея поверить. Вот почему он так изменился после нашей сделки? Ведь «до» я была девочкой, которая обречена вскоре уйти и забыть о нём, а «после» — стала девочкой, которая ещё долго будет рядом. Девочкой, которая хочет вернуться домой, которая не должна забывать о том, к кому она хочет вернуться, но… Но этого ведь не может быть. Чтобы такой, как он… кого-то вроде меня… — Это не то, что ты думаешь, — наконец слабо проговорила я. Он говорил на риджийском, я отвечала на русском: нам обоим было не до того, чтобы думать о переводе. Не в эту минуту, не для этих слов. Да и зачем? Мы ведь прекрасно друг друга понимали. И не только в те моменты, когда говорили. — Это просто… опьянение от встречи, которой ты давно ждал. С кем-то, похожим на тебя. И ты, и я… это не… |