Онлайн книга «Сильные. Книга 1. Пленник железной горы»
|
Я засмеялся: – А говорили, всё знаете. Здесь она, здесь. – Зачем она здесь? – Хозяйство ведет. Дом без хозяйки – конь без седла. – Хозяйки разные бывают! Одна – седло, другая – горб на спине! Меня мама всему научила! И еду готовить, и шить, и стирать, и в доме прибираться… Я с удивлением воззрился на Жаворонка. Сказать по правде, я не мог припомнить, чтобы попрыгунью Туярыму интересовали стряпня или рукоделье. Вот на коне скакать или ножи бросать – сколько угодно! Что это с ней? Не выспалась? – Айталын справляется. – Сейчас и поглядим… Выходить к гостям Айталын не пожелала. Кивнула – все сделаю! – и скрылась на кухне. Переживает сестренка. Нюргун спит без просыпу, который день спит, а она смурная бродит, язык проглотила. Пробовал расшевелить – куда там! Дураком не обзывается, швыряться ложками-шишками вообще забыла. Плохо дело. Одна надежда: Нюргун оклемается, и Айталын оттает. – Где твой брат? Кюн по-боотурски раскорячился на лавке. «Каков, мол, я? – читалось на лице парня. – Поперек себя шире!» – Спит. – Хык-гыгык! День на дворе, а он дрыхнет? – Не дрыхнет. Просто спит. – У тебя гости, а ему и дела нет? Хорош братец! – Болеет он. – Арт-татай! – взвился Зайчик. Казалось, ему в задницу нож воткнули. – Болеет он! Нюргун-боотур, Нюргун-силач! Нюргун-здоровила, Самый Лучший Нюргун! А как гости в дом – слег, бедняжка! Жаворонок прыснула в ладошку. То ли одобряла Кюновы насмешки, то ли над Кюном потешалась. Женщины, они умеют. Даже если они еще девчонки, как Жаворонок. Я им не врал. Просто не говорил всего. Я понятия не имел, что с Нюргуном. Лося он пришиб, сопку в щебень раскатал, теперь спит. День спит, два спит, три спит. Храпит, носом свистит, с боку на бок ворочается. Мы с Айталын и звали его, и по щекам хлопали, и водой обливали. Можжевельником окуривали, сестра заговоры пела, какие знала. Нет, спит. Не просыпается. Позвать шамана? Знахаря? Съездить за Умсур? Я боялся оставить Нюргуна на младшую сестру. Вдруг он умрет, пока я ездить буду? Или хуже того, проснется и начнет буянить? Нас он вроде любит, только со сна поди разберись: кого ты любишь, как любишь! Я весь извелся. Ехать? Не ехать? И так дело дрянь, и так дрянь дело. А тут еще гости с расспросами… Жаворонок провела ладонью по столу. Уставилась на собственные пальцы, сморщила носик. Пальцы остались чистыми, но Жаворонок все равно была недовольна. Что это на нее нашло? – Может, он и не боотур? А, Юрюн? – гнул свое Зайчик. – Может, он слабак? Может, ты его просто выгораживаешь? По-братски? – Усохни, – велел я голосом дяди Сарына. И попал в больное место. – Врешь ты все, Юрюн! – Кюн вскочил. – Врешь! – Я – вру?! Голос дяди Сарына исчез из моей глотки. Вернулся мой прежний голос, и я с ним не совладал. Юрюна Уолана назвали лжецом?! В его собственном доме?! – А чего он прячется? – Зайчик чуточку вырос. – Боится? – Кого ему бояться? Тебя? – Пусть выйдет! Или он гостей не уважает? – Ты оглох? Он болеет. – Так спит или болеет? – Усохни, понял? – Пойду на кухню. Помогу твоей сестре со стряпней. Жаворонок направилась к дверям. Жаворонок? Нахохлившаяся ворона; ёж, собравшийся в колючий клубок. – Разбуди его! – упорствовал Кюн. – Я хочу с ним познакомиться! – Усохни! Живо! Он рос, и я рос. А что? Обычное дело. – Может, и нет никакого Нюргуна? Может, ты его придумал? – Зачем? – Чтобы хвастаться? Старший брат, Самый Лучший! – Прикуси язык, Зайчик! – Не называй меня Зайчиком! Мы стояли лицом к лицу. Нас разделял стол: низенький, хлипкий. Во всяком случае, для нас, боотуров. – Другого имени у тебя нет. – А у тебя брата нет! – По-твоему, я вру?! – Врешь! – Усохни! Иначе… – И что? Что будет?! – Лучше тебе не знать. – А я хочу знать! – …сейчас все выкипит! Видишь, мигает? – Ты меня учить будешь? – Буду! Меня мама всему научила! А ты… Это с кухни. Туярыма и Айталын. Брат и сестра – два сапога пара. Четыре сапога – две пары. – …а как себя в гостях вести, мама тебя не учила? На кухне загремело. Мы с Кюном и ухом не повели. Мы были заняты. Набычившись, мы мерились взглядами. Распухали, расширялись. Два боотура, два безмозглых балбеса, готовых обменяться плюхами, вцепиться друг другу в глотку, а там и до оружия рукой подать. Это ведь прекрасно – быть сильным. Сильным. Очень сильным. Что тут думать? Вот ты, вот враг. Ты – хороший, враг – плохой. Бей плохого! Бей, боотур! Кюн. Зайчик. Сын дяди Сарына. Не враг. Хороший. Нельзя бить. Можно! Плохой! Сказал: я вру! Обидел. Как дам ему! Стол. Мешает. А вот и не мешает. Дотянусь… – Дураки-и-и!!! Дураки дурацкие! От визга у нас заложило уши. Дядя Сарын! Я помню, как он звал светлую Айысыт. Все чуть не оглохли, и Айысыт сразу примчалась. Нет, это не дядя Сарын. Это Айталын, моя младшая сестра. Ох, и визжит! – заслушаешься. – Дураки! Оба! И на два голоса: – Усыхайте!!! Трудно. Очень трудно. Усыхаю. Вовремя девчонки объявились. Сам бы я не вернулся. Первый удар, и пошло-поехало, покатилось кубарем в пропасть Елю-Чёркёчёх. Были у дяди Сарына сын с дочерью, осталась у дяди Сарына одна дочь. Думаете, я хвастаюсь? Я знаю. Зайчик горой навис надо мной. Он хмурился, морщил лоб, растерянно моргал. Кто плохой? Где плохой? Куда подевался? Этот – плохой? Вроде, нет… Угрозы нет, драка откладывается. Что ж теперь делать? Все-таки усыхать? Усыхать Зайчику не хотелось, но пришлось. – Ты кто такой?! – подступила к нему Айталын, едва взгляд парня сделался осмысленным. – Ты что это творишь, а? – Я? – Ну не я же?! – Я Кюн Дьирибинэ. Я сын Сарын-тойона, Первого Человека… – Придурок ты, Кюн Дьирибинэ! Придурок, а не сын Первого Человека! Я прямо залюбовался, глядя на кипящую от возмущенния сестру. И немедля огрёб свое, заслуженное: – Ну ладно, Юрюн! Он с детства без мозгов! А ты?! |