Онлайн книга «Отец мой шахтер (сборник)»
|
Татарин замолчал, глядя виновато и продолжая улыбаться: – Днем сплю, ночью не сплю, жду – Владимир Иванович позвонит: «Наиль, заряжай!» 4 Неподвижно и молча сидел Печенкин рядом с Гелей, и рука его лежала на ее колене. Геля молчала. Глаза ее были закрыты. – Это твоя лучшая песня, – убежденно проговорил Печенкин. Она открыла глаза, иронично улыбнулась: – Ты говоришь так после каждой моей новой песни. Владимир Иванович не услышал. – Гель, скажи, а почему ты не в рифму сочиняешь? – заинтересованно спросил он. Геля наморщила лоб: – Потому что в рифму пишут все. Печенкин кивнул, поняв. Геля улыбнулась и, ласково посмотрев на него, спросила: – Ты лучше скажи: как Илья? Владимир Иванович оторвал от ее колена руку и показал свой большой палец. – Я рада. Я очень рада, – сказала она. – Латынь выучил, – похвастался Печенкин. – Я рада. Я очень рада, – повторила она. Он вернул руку на место, и они снова замолчали. – Гель, а маленький человек – это образ или конкретно? – поинтересовался Печенкин. – Образ… Или конкретно, – погрустнев вдруг, повторила Геля и хотела подняться, но Печенкин не позволил ей это сделать – может быть, неожиданно и для самого себя опрокинул женщину на тахту. Она беззвучно, но отчаянно сопротивлялась; Владимир Иванович вдруг вскрикнул, вскочил на ноги, стал трясти рукой и, морщась от боли, дуть на укушенный палец. Это, кстати, был тот самый палец, который он только что показывал. – Бешеная, – прошипел Печенкин. – Чикатило! – парировала Геля и резко поднялась. Застегивая ковбойку на груди, стала что-то искать в стенном шкафу. – А если б я закричал? Охрана за дверью! – продолжал возмущаться Владимир Иванович. – Тогда б меня застрелили, – пожала плечами Геля, подходя к нему с бинтом в руке. – Бешеная, – повторил он, наблюдая, как она забинтовывает его палец, и успокаиваясь. – Сделай укол, – примиряюще пошутила Геля и прибавила почти ласково: – Чикатило… – Просто я соскучился, – объяснил Печенкин. – Приезжай чаще, – предложила она. – Приезжай чаще?! – взорвался вдруг он. – Еду к тебе и не знаю, дома ты или нет. Позвонить даже не могу! Говорю – возьми мобилку! С насмешливым чувством превосходства в глазах Геля помотала головой, отказываясь. Печенкина это еще больше разозлило, он вырвал руку, размотал бинт, бросил его на пол и закричал: – Живешь в хрущевке!.. На работу каждый день!.. На троллейбусе!.. Сорок лоботрясов!.. За три копейки!.. – Что ж, не всем учиться в Швейцарии, кому-то приходится в Придонске! – язвительно парировала Геля. – Нормальные люди так не живут! – выкрикнул Печенкин. – Нормальные люди только так и живут! – прокричала в ответ она. – По-твоему, нормальные – бедные? – А по-твоему – богатые? – Конечно богатые! Нормальные – богатые! – Нормальные – интеллигентные! Печенкин саркастически захохотал: – Интеллигентные? Что за звери такие? Все говорят, никто не видел. – Ну почему не видел? – не согласилась Геля. – Видел. Видели. Я видела. – Это какие такие – интеллигентные? Которые сами ни черта не делают и другим делать не дают? Тот, кто пашет как трактор, вкалывает по шестнадцать часов, тот, значит, бандит и вор! А тот, кто… Ко мне эти интеллигентные каждый день приходят: «Дайте, Владимир Иванович, дайте!» Только одному дашь, другие интеллигентные бегут: «Вы ему неправильно дали. Он плохой, мы хорошие, нам дайте». Я говорю: «Давайте я у него заберу и вам отдам?» – «Давайте!» Интеллигентные… – Печенкин презрительно скривился: – Правильно Ленин говорил: «Не интеллигенция у нас, а говно!» Геля не выдержала, топнула вдруг ногой и закричала: – Печенкин, выйди из класса! – Из какого класса? – засмеялся Владимир Иванович. Он уже готов был мириться. Геля поняла, что оговорилась, но ни шутить, ни мириться она сейчас не желала и, подталкивая Печенкина к двери, неумолимо приговаривала: – Иди… Иди, Печенкин, иди… – Ну ладно, Гель, чего ты… – виновато улыбаясь, пятился Печенкин. – Иди, Володя, прошу тебя… Я прошу тебя! – Геля вытолкнула гостя на лестничную площадку и вдруг шепотом, скороговорно и стыдливо сообщила: – Я беременна. – Что? – не расслышал он. – Я беременна! – высоко пискнула Геля и захлопнула перед его носом дверь. Щелкнул замок. До Печенкина дошел наконец смысл ее слов, он растерянно улыбнулся и надавил на дверь сначала рукой, потом плечом. – Помочь, Владимир Иванович? – услышал он за спиной сочувственный голос рыжего и остановился в задумчивости. Глава шестая. ЧТО-ТО ПРИГОРЕЛО? Спустя несколько дней в доме Печенкиных состоялся концерт московского оркестра, руководимого знаменитым дирижером, тем самым, который был изображен на конверте пластинки в доме Гели и по которому Владимир Иванович, входя, постучал пальцем, видимо и имея в виду будущее культурное событие. Концерты известных исполнителей и музыкальных коллективов проходили в доме Печенкиных регулярно под общим названием «Встречи у камина». Их вдохновителем и организатором была Галина Васильевна, она же приглашала зрителей и слушателей – новых придонцев, руководителей города, а также местных деятелей культуры. Концерты традиционно проходили в каминном зале дома Печенкиных, где для артистов устраивалась сцена, а гости сидели на расставленных полукругом стульях, диванах и в креслах. Перед началом обязательно зажигался большой, отделанный малахитом камин – даже летом. Печенкины, как всегда, расположились в первом ряду, в центре – Владимир Иванович в огромном кресле и рядом на диване Галина Васильевна и Илья. Третьей на диване поместилась Дашенька Канищева – на этом настояла Галина Васильевна. Дашенька Канищева смущалась – другие девушки смотрели на нее с завистью. Вообще молодежи на концерте оказалось много, и, что интересно, молодые люди были одеты так же, как и взрослые: юноши – в смокинги с бабочками, девушки – в вечерние платья. Илья на их фоне выглядел странно и даже вызывающе – на нем были красные кроссовки, желтые джинсы и зеленый свитер. К тому же он безостановочно жевал жевательную резинку. Придонцы сидели прямо и неподвижно и во все глаза смотрели на живого знаменитого дирижера. Знаменитый дирижер излучал неиссякаемую энергию, щедро одаривая всех белозубой улыбкой и веселым, с лукавинкой, взглядом. Говорил он быстро, как говорят со сцены юмористы-конферансье, которым надо поскорей разогреть публику: |