Книга Космическая одиссея Инессы Журавлевой, страница 89. Автор книги Юлия Цыпленкова

– Ну и где она? Где та особа, что разбудила в моем мальчике рептилоида? – вопросила она.

– Мама! – Дима закатил глаза.

Блондинка остановила на мне пристальный взгляд, внимательно осмотрела с ног до головы и выдала:

– Мелкая, примитивная… миленькая, но не идеал.

– Чего это? – удивилась я. – Самый идеальный из всех идеалов. Дим, скажи.

– Да, любимая, – кивнул Ардэн.

Вторая свекровь сделала шаг ко мне, и Ардэн хотел закрыть меня собой, но я решительно отодвинула его и вышла вперед. Если перед семьей Грейн я заробела, то наезд терпеть не собиралась. Поулыбайся она мне, прояви доброжелательность, я бы смутилась и заволновалась. А так кровь потомственной революционерки во мне вскипела.

– Радость, – позвал меня Дима.

Я подняла руку, не глядя на него, призывая не вмешиваться. И, произнеся про себя: «Я свекровей не боюсь, сама, может, засвекрюсь», елейно улыбнулась:

– Здравствуйте, мама.

Мадам Ардэн изломила бровь, став копией своего сына в то время, когда мы только познакомились. Она хмыкнула и обошла меня по кругу, демонстративно рассматривая. Я раскинула руки и покружилась. Смотрите, мама, оценивайте, мне скрывать нечего. Хороша со всех сторон. Затем прошлась по комнате походкой от бедра, и комнату огласил Симин глас:

Говорят, царевна есть,

Что не можно глаз отвесть:

Днем свет божий затмевает,

Ночью землю освещает,

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

Сладку речь-то говорит,

Будто реченька журчит.

Мама Грейн хмыкнула и похлопала в ладоши. Я с достоинством поклонилась.

– М-да, прима она и есть прима, – высокомерно заявила мама Ардэн.

– Мама, – подал голос Дима, но я вновь остановила его жестом.

– Сын, тобой управляет женщина? – вскинула брови его мать.

– Не проняло, – ответил Ардэн.

Мама Грейн подошла ближе, и теперь я оказалась между двух свекровей.

– А мне нравится, веселая девочка, – сказала она.

– Вы-то тут при чем? – вопросила мама Ардэн. – Это наша прима.

– А вот и нет, – расплылась в ехидном оскале мама Грейн. – Она и наша тоже. Кстати, к избраннице сына стоит относиться с бо́льшим уважением. Идем, дорогая. – Она взяла меня за руку и хотела увести прочь от мамы Ардэн, но та вцепилась мне во вторую руку.

– Прочь руки, Туанар, это избранница моего мальчика!

– И постоянная пара моего. – Мама Грейн пребывала в явной нирване.

И мне открылась страшная правда: мамы моих мальчиков не любили друг друга. Атас! В комнате воцарилось молчание. Свекрови испепеляли друг друга взглядами, я была все еще растянута между ними, а мужчины явно растерялись.

– Н-да-а, – меланхолично протянула Сима. – Встряла ты, Инусик, по самую маковку.

Это привело меня в себя, и я вырвала руки у обеих женщин.

– Так, отставить! – бодро провозгласила я. – Пельмени раскатать, мясо в корову, дым в трубу. Будем зарывать топор войны.

– Что раскатать? – поинтересовался дядя Грейн.

– Куда мясо? – удивилась мама Грейн.

– Что зарывать? – переспросил папа Грейн.

– Забейте, – отмахнулся Рома, подходя ко мне.

– Кого забить? – живо откликнулся Андрей Константинович и почему-то покосился на свояченицу – маму Ардэн.

– Никого, – ответила я и пробормотала: – Тут без ста грамм не разберешься.

– Щас сообразим, Инусь, – откликнулась Сима. – Закусончик порубать?

Дядя Грейн возвел глаза к потолку, задумчиво почесал подбородок и посмотрел на племянника:

– Система давно вышла из строя?

Сима материализовалась посреди комнаты в своей ягодичной ипостаси.

– Поцелуй меня, – нахамило седалище с ушами и отбыло в неизвестном направлении.

– Я требую объяснений, сын, – снова активизировалась мама Ардэн. – Что здесь происходит и почему твоя женщина постоянная пара Грейна?

– У мальчиков всегда были общие интересы, – усмехнулась мама Грейн.

– Но не женщина же! – воскликнула мама Ардэн.

Пока спор разгорался с новой силой, вернулась Сима в сарафане и с кокошником на голове.

– Кушать подано, гости дорогие, – сообщила она, отвесив земной поклон.

– Прошу, – тут же отозвалась я и, подхватив своих мужчин под руки, последовала за Симой.

Наша умница Серафима, словно сообразив, что мне нужно время освоиться с создавшимся положением, накрыла стол в саду в белокаменной беседке, стоявшей рядом с бассейном, до которой пришлось идти минут пять. Когда я увидела эту красотень, примирение с наличием у меня мамы Ардэн наступило как-то само собой, и я мстительно подумала, что не за горами знакомство с тещенькой, моей мамулечкой. А для нее ни один из мужиков ее ягодки, меня то есть, не достоин априори. Потому что для мамы я тоже идеальный идеал. И вообще, моя мама – это я, только старше и опытней.

И вот тут я поняла, что сейчас у меня случится депрессия. Поясняю. Подумав о маме, я бросила взгляд на родителей моих ненаглядных. Вы же помните, сколько лет моим мальчишкам? Ага, пятьдесят три, а выглядят на пару лет старше меня, ну максимум на пять, и то с натяжкой. Так вот их родители выглядели лет на тридцать пять – сорок. Меня неожиданно очень заинтересовал их истинный возраст.

– Ром, – зашептала я, – сколько лет твоим родителям?

– Папе девяносто, маме восемьдесят семь, – так же шепотом ответил он.

– Моей маме – сто три, – тут же шепнул Дима.

Ну все, держите меня семеро. И что у нас получается? Когда мне будет пятьдесят три, я точно не буду выглядеть, как мои мужики, а они останутся по-прежнему молодыми и красивыми? А потом я вообще помру, а эти самцы-вдовцы опять пойдут счастье свое искать? Не согласная я!

– Инночка, что случилось? – спросил Рома.

– Инусь, у тебя лицо такое, словно ты нас прямо сейчас прикопать под ближайшим кустом собралась, – поддержал Дима.

– Я с вами не разговариваю, – объяснила им сложившееся положение вещей и уподобилась Симе, надулась до состояния хомяка, только не красивого, а вообще идеального хомяка.

– Что мы успели натворить? – опешили мужики.

Я промолчала, бойкот уже вступил в силу. Мужики переглянулись и, бросив родне:

– Скоро вернемся, – утащили меня в кусты.

Точней, за кусты, на которых цвели красивые ароматные цветы. Я даже чуть не восхитилась, но быстро вспомнила, что я вся такая обиженная, а они бесчувственные гады-сволочи, которые залюбят меня до смерти раньше, чем сама помру, и пойдут искать свои половины дальше. Уже небось решили, в чем хоронить будут. А вот хрен им в обе руки, не согласная я на это, у них вкуса нет. Так и скажу, когда одевать станут. И вообще на похороны не пущу, пусть хоть на коленях умоляют. О, как накрутила себя! Инка – чемпион!