Книга Космическая одиссея Инессы Журавлевой, страница 90. Автор книги Юлия Цыпленкова

Тем временем меня усадили на скамеечку, сами присели на корточках напротив и по очереди заглянули в глаза. А у меня перед глазами – как они к моему гробу новых пассий своих ведут и говорят: «Любовь – она недолговечна, как наша прошлая жена».

– Хари у вас треснут, – сказала я вслух. – Вот вам, а не баб всяких на мои похороны водить. – Увлеклась, бывает…

– Какие похороны, любимая? – Они аж с лица спали. – Что с тобой? Что-то болит? Почему молчишь? Сима, активируй домашний регенератор! Сейчас все исправим, не переживай.

– Сима-а-а! – завыла я, вырываясь из заботливых лап двух испуганных гамадрилов. – Залечу-у-ут!

– Стоять! – раздалось рявканье за спиной.

Мужики мои на автомате притормозили.

– Мама Ардэн, спасительница! – возопила я и обессиленно повисла на плече Ромы, куда меня водружали уже третий раз. Предыдущие два я скатилась вниз по собственной инициативе, и теперь мой драгоценный зад ощутимо ныл после встречи с аттарийской землей-матушкой.

Мама Ардэн подошла к нам, следом за ней мама Грейн, папа Грейн и даже дядя Грейн. Нас окружили плотным кольцом родственники, не давая моим мужикам «спасать» меня дальше. Рома сердито смотрел на родителей, Дима, наверное на всякий случай, покрылся чешуей, чем впечатлил непривычных к таким превращениям зрителей. Я отползла за спины спасителей.

– Что вы с девочкой творите? – сурово вопросила мама Ардэн, разглядывая сына.

– Вы ее совсем перепугали, – поддержала мама Грейн.

– Нужна срочная оценка состояния ее здоровья, – прошипел Дима Горыныч.

– Причина? – поинтересовался папа Грейн.

– Странное поведение, – ответил Рома.

– Вы только заметили? – искренне удивилась мама Ардэн.

– Мама, мы не это имели в виду, – скривился Дима, возвращая себе человеческий облик.

– Допрос провели… Э-э, поговорили, в смысле? – деловито спросила мама Ардэн. – Причину выяснили?

– Ничего они не выясняли, – сдала я своих мужиков. – Схватили и потащили. Дикари! – обличила я их, поправила волосы и снова охомячилась.

На меня выжидающе смотрели все аттарийцы, и я засмущалась. Стою, носком туфли газон ковыряю и молчу. А что мне им сказать? Наехать, чего это они такие все из себя молодые, когда давно пора в маразм впасть, а некоторым так и вообще по всем законам пора того… И мне обидно, что «того» я сделаю раньше всех, хоть и сопля перед ними. Стыдно же такое говорить, ну.

– Инесса, – мягко заговорила мама Грейн, – что случилось?

– Все хорошо, – проворчала я. – Взгрустнулось просто.

– О чем взгрустнулось? – спросил папа Грейн.

Я шмыгнула носом и отковыряла кусок газона.

– Ты можешь нам доверять, – подключился дядя Грейн.

Я выковыряла второй кусок и загадочно посмотрела вдаль.

– Уж приме-то стесняться нечего, – усмехнулась мама Ардэн, – ляпай, что в голову взбредет.

– Мама! – одернул ее Дима.

– Что мама? – возмутилась она. – Я помочь хочу!

– Инночка, – Рома снова заглянул мне в глаза, – где болит?

И вот тут меня прорвало. Вдарила кулаком в родную грудную клетку и с надрывом выпалила:

– Тут, Рома! Тут у меня болит!

– Сердце!

– Легкие!

– Кажется, кости хрустнули! – переполошились блаженные аттарийцы.

– Все у нее там отлично, – объявилась Сима в сексуальном халатике медсестры и в шапочке с крестиком красным. Дядя Грейн даже челюсть чуть не потерял. – Инусь, о чем надумалось, душа моя? Мне, как священнику, можно все рассказать.

Я по очереди обвела всех собравшихся взглядом и отковыряла еще кусок газона.

– Возраст, – едва слышно произнесла я.

Аттария выпала в общий офигей. Не растерялась только Сима, которая сложила в своих универсальных мозгах два и два, подвела под общий знаменатель и дала пояснения:

– Инусик переживает, что проживет обычную земную жизнь, составляющую треть от жизни среднестатистического аттарийца.

Вся моя гуманоидная родня пошевелила мозгами, мои мужики облегченно выдохнули и даже хохотнули, паразиты. Старшая часть родни недоуменно на них посмотрела.

– Инесса не прошла через анализатор? – спросил папа Грейн.

– Прошла, – кивнул Рома. – Сразу же, как попала на корабль.

– Тогда в чем дело? – не поняла мама Ардэн.

– Вы ей ничего не объяснили, – поняла мама Грейн.

– Они мне вообще мало объясняют, все больше по норам… э-э-э, проехали, – окончательно смутилась я и покраснела.

– Что по норам? – заинтересовался дядя Грейн.

– Так, все. – Дима зарубил на корню исследовательский интерес Анатолия Константиновича. – За столом поговорим. О возрасте, – с нажимом добавил он.

– Точно, – поддакнул Рома, и вся наша воссоединенная тройной любовью семья проследовала в обратном направлении, к беседке.

Из общих пояснений я поняла, что сильно опасаться мне нечего, потому что анализатор-регенератор уже затормозил процесс моего старения, значительно омолодив клетки, а я-то дура еще возмущалась. Погорячилась… И если у аттарийцев долголетие достигнуто многовековой работой местных селекционеров, то мне в помощь все тот же регенератор, который может периодически проводить мне процедуру омоложения, что отразится не только на внешнем виде, но и на общем состоянии организма в целом.

А за то, что заподозрила мужей в вероломстве и новых отношениях, мне вынесли всеобщее порицание и чуть не выгнали из комсомола, образно, конечно. Во-первых, постоянный союз не расторгается, потому в него не спешат вступать до полной уверенности в правильности столь важного шага. И если Рома решился на это, то:

– Сын уверен в своем выборе, уж можешь мне поверить. Если Грейн нашел свою женщину, его ничто не остановит.

– Угу, даже родной брат, – проворчал дядя Грейн, у которого когда-то из-под носа увели маму Грейн. Романти-и-ично…

– И лучший друг, – усмехнулся Дима.

А во-вторых… Мама Ардэн жахнула рюмашку алкогольной вкусняшки и мрачно возвестила:

– От легара вообще теперь никогда не избавишься. Мне еще повезло, что я Валишиару единственной не была. Простой-то легариец – бедствие для женщины, привыкшей к свободе, а легар – полная… – она взглянула куда-то в небо, – Сима. – И вздохнула: – Бедная девочка…

– Мам, я допустил, чтобы пара превратилась в трио, я не обычный легар, – усмехнулся Дима.

– Ты единственный аттарийский рептилоид, – отсалютовала ему стаканом мать. – Такой генофонд испортили, – вздохнула она и махнула рукой. – А я уже радовалась, что моя кровь оказалась сильней.

– Перед силой выбора никакая кровь не устоит, – улыбнулся Ардэн и ласково провел пальцем по моей щеке.