Онлайн книга «Людоед (сборник)»
|
– Сейчас знаю. Никогда. Я это поняла в тот же день, но решила дать тебе шанс. Ты им не воспользовался… Жаль. Нет, правда, мне жаль тебя, мне жаль, что я не смогу больше с тобой видеться. Голос Лизы сделался гнусавым. Она заплакала. Он услышал, как она шмыгнула носом. – Я не могу заставить человека полюбить себя, – проговорила она, но трубку не повесила. Ждала, что Миша разубедит ее. Он не разубедил. Миша сказал первое, что пришло на ум: – Лиза, я вчера продал «Замок в лесу». Помнишь, он тебе нравился? – Угу. То, что она не бросила трубку после этого бреда, был хороший знак. – Мне этот рисунок тоже очень нравился. Но я нарисую себе еще. Может, не такой же, но не исключено, что он будет еще лучше. И ты в него влюбишься. Что у него хорошо получалось в общении с девушками – так это нести бред. – Спасибо, Миш. Я знаю, что встречу парня, которого полюблю, который полюбит меня, но он вряд ли будет лучше тебя. Она очень умная. Он хотел сказать это вслух, но передумал. Вот такой мужской рисунок – жесткий и точный. А всего-то надо приласкать девушку, сказать нежное слово. – Лиза, все у тебя будет хорошо, – сказал он. – У тебя тоже, – ответила она и положила трубку. Сейчас, сидя в машине и глядя на Аню, которая в эту минуту подошла к зданию, где находился их отдел, он понял, что готов быть нежным, готов быть ласковым. И возможно, готов жениться. 8 Магазин «Продукты» в соседнем поселке находился прямо напротив автобусной станции. Аня сразу подумала: если кто-нибудь и приезжал сюда чужой, заметить его могла как раз продавщица. Аня припарковалась у небольшого здания автостанции и направилась к магазину. Местный универсам если и не был точной копией автостанции, то определенно принадлежал с ней к одной архитектурной композиции, выполненной с хрущевским минимализмом. И на нескольких квадратных метрах магазинчика стеллажи с пивом наверняка соседствовали с полками, забитыми туалетной бумагой. Универсам, одним словом. Ане вспомнились возвращения из детсада с папой. Их путь пролегал через «Пятак». Так прозвали несколько торговых палаток на рабочей окраине, торговавших в основном алкоголем из-под прилавка. Маленькая Аня получала там свой леденец, а папа – свой. Он выпивал дозу, и продавщица смиренно записывала что-то в потрепанную тетрадь. Аня была уверена, что такая же тетрадь имеется и в этом магазинчике. И непременно под кассовым аппаратом, потому как денег в ней вписано больше, чем лежит наличности в самой кассе. Рыжова вошла в магазин. У входа, наполовину закрывая его, стоял морозильник с мороженым. Аня обогнула исцарапанный край и заглянула внутрь. В белых сугробах, покрывавших дно, лежали три съежившихся, словно от холода, эскимо. Дальше стоял холодильник для напитков. Ему больше повезло с ассортиментом. Но чтобы из него что-то достать, следовало очень постараться. Места между холодильником и прилавком оставалось слишком мало. Зажатая в тесном закутке, Анна почувствовала себя неуютно. Вероятно, такую расстановку сделали в магазине нарочно, чтобы не скапливать покупателей. Но сейчас Аня не видела в магазине ни покупателей, ни продавцов. Она откашлялась. И тут же услышала сочувственное: – Заболела, милая? Продавщица выглянула из-за стеллажа с консервами. Симпатичное лицо сияло добротой. Такая женщина уж точно не оставит протянутую за подаянием руку пустой. Ей бы библиотекарем работать или воспитателем в детском саду. А она здесь. – Чего тебе, милая? – Здравствуйте! – сказала Аня. – И тебе не хворать, – кивнула продавщица. Достав удостоверение, Аня развернула его и в раскрытом виде показала продавщице. – Капитан Рыжова. – Капитан Рыжова? А имя у капитана есть? Аня убрала удостоверение и улыбнулась. В голосе продавщицы тоже было что-то подкупающее. Аня подумала, что, будь эта женщина актрисой, наверняка ее амплуа стали бы роли матерей. От нее так и веяло добротой и теплом. – Анна, – ответила Рыжова. – Ну вот, – улыбнулась женщина. – А то – капитан… Ну и с чем пожаловала к нам, Аня? – Вы не заметили вчера здесь никого чужого? – Как же не заметила? Заметила. – Вы могли бы его описать? – оживилась Анна. – Его? – озадачилась продавщица. – А что, их было много? – Да, пожалуй, с каждым рейсом из Москвы человек по пять. Это усложняло дело. – А сколько рейсов всего? К примеру, с полудня и до семи вечера? – Да, кажись, каждый час они, но я не уверена. Это надо на станции расписание посмотреть. Семь рейсов по пять. Тридцать пять человек. – Меня интересуют мужчины, – сказала Аня. Женщина просияла. Ну как же! Конечно, мужчины. – Ну, их не так много было. Мужиков ведь на дачу не загонишь. Пенсионерки в основном. – Здесь поблизости дачи? – А что ж еще-то, милая? – хохотнула женщина. – Ну ведь не Куршавель! Нет, она не «мама», подумала Аня. Скорее фея. Почему-то после каждого ее слова ждешь чуда. Вот она сейчас взмахнет волшебной палочкой, и – свершится!.. Но чуда не произошло. Хохотушка-фея с добрым лицом так и не смогла толком описать никого. Мужчина. В курточке черной. Или нет. Кажись, в белой. Или это была не курточка? Ой, да это вообще не мужчина, то тетка была с авоськами! Единственное, что «фея» смогла сказать точно, так это в котором часу был в магазине Федька и что взял у нее «под запись». – Печенье и пачка чая. Для Федюни непривычный набор. Аня прекрасно понимала, почему Федюня так поступил. Человек хотел наладить жизнь, вот только жизнь пачкой чая не обманешь. Она быстро попрощалась и повернулась к выходу. – Послушай, милая… – услышала Аня и обернулась. – А что, правда Федюня тетку Лизу убил? – Идет следствие, – официально ответила Аня. И добавила: – Вина Федора еще не доказана. Уже у станции, разглядывая расписание автобусов, она подумала, что доказательство вины Федюни – дело времени, процесс запущен. Чего не сказать о доказательстве его невиновности. Аня чувствовала, что это не он, но, к сожалению, кроме этого чувства, у нее ничего не было. Против Федора – клок рубахи на месте преступления, кровь на обуви с места преступления, мотив и отсутствие алиби. А за него – всего лишь чувство. Но надежда еще была – кровь и след. Пока из лаборатории не пришло подтверждение, что это кровь именно старушки, у Федора оставался шанс. 9 Виктор Ильин сидел за столом в своем кабинете, когда вошла Аня. |