Онлайн книга «Колесо в заброшенном парке»
|
— И много их еще там? — спросил Стас. — Ты получше потряси, глядишь, ассигнацию вытрясешь. — А ну тебя. На вот… — Вовка вынул из кошелька свернутую вдвое бумажку. — Наверное, покойный Харченко эту клавиряку в свое время сдал в букинистический магазин. А записки свои вытащить забыл. Стас развернул аккуратно оторванную от тетрадной страницы полоску. Поперек бледных клеток шла надпись: «Иеромонах Александр (Морозов), «Воспоминания о старце Антонии». Тираж уничтожен. Последний экземпляр выкран из спецфонда Библиотеки им. Ленина в 1987 г. (как???) Кольцо сжимается. Занавес пошел, картина началась». — Вовка! — Стас звучно хлопнул себя ладонью по лбу. — О старце-то не расспросили, идиоты! — Да… Заболтались. Ну, не в последний раз — он ведь сам пригласил. Про записку что скажешь? Стас еще раз пробежался глазами по неровным строчкам. — Бред какой-то… Какой еще занавес? Куда пошел? — Не знаю. Это, наверное, термин… театроведческий. — Пока понятно одно — Харченко тоже копал в направлении старца Антония. — Стас вернул записку Вовке. В метро Стас и Вовка большей частью молчали — Вовка обдумывал положение своих нежданных квартирантов, Стас пытался спланировать, что делать дальше. Конкретных идей не возникало ни у того, ни у другого. — А кто из них койво, я так до сих пор и не понял, — внезапно посетовал Стас. — Бурик или Добрыня? «Станция «Добрынинская», — заявил громкоговоритель. — Тоже неплохо… — согласился Вовка с механической женщиной. — Знаешь, Стас, по-моему, эта объявлялка подсказала нам ответ. — Все возможно, — ответил Стас растерянно. — Вот только стоит ли в связи с этим делать между ними какие-то различия? — Стас, ты чего? Это прежде всего просто дети! Какая разница — койво, шмойво… У нас есть возможность им помочь. Тем более что им больше неоткуда ждать помощи. Так что выбор у нас с тобой небогатый. — Да, дела… И ведь дома их не удержать. Вовка нахмурился. — Безековича допросили? — Какое там! Всего лишь расспросили — как свидетеля. У него железное алиби — в момент гибели Харченко он был в Италии. А косвенные факты милицию почему-то не интересуют — для них это очередной «висяк». — Ну почему?! — возмутился Вовка. — Ведь человека не стало! Стас посмотрел на Вовку долгим взглядом. — Вовик, «не делайте мне смешно»… Кого этим сейчас удивишь? И потом, учти — любой врач-эксперт его «прикроет». Тем более если в дело пойдут «вечнозеленые аргументы»… — Рука руку моет. Закон гигиены… — Безекович, конечно, врет — хоть святых выноси. Но это еще не доказательство его вины. — Какая странная смерть… — Потому-то никому не хочется ее расследовать. МВД аномальными явлениями не занимается, ты не в курсе? — В курсе… — мрачно буркнул Вовка. — «Уважаемое ведомство», которое я имею счастье консультировать, интересуется смертью Харченко исключительно косвенно — в контексте интереса к тому, чего там нашифровал Виральдини. — Нафаршировал? — улыбнулся Вовка. Стас грустно улыбнулся в ответ. — Не придирайся к словам, филолог недоделанный… — Давай все-таки добьемся, чтобы уголовное дело не закрывали, а? Этого Безековича сажать надо! — Не надо, Вов. Не рой другому яму — пусть сам себе роет. Попробуем пощупать его другим способом. В конце концов должна ведь быть хоть какая-то польза от моей «ксивы», — он красноречиво похлопал по карману на рубашке. — А тебе не того… не попадет? Ведь это же будет вроде как несанкционированный допрос. — Что делать… — вздохнул Стас. — У тебя есть другие идеи? Вовка покачал головой. — Может, позвонить твоей Любе? Посоветоваться. Мне кажется, она может дать дельный совет. — Она уехала на недельку отдохнуть, — ответил Вовка. — С кем? — Тебе-то какая разница? — Да нет, просто… — Такие, как Люба, обычно ездят отдыхать либо с близкими друзьями, либо с дальними родственниками. Число тех и других беспрестанно увеличивается. Причем в произвольной последовательности, смею тебя заверить. — Ясно. Поехали. Через полчаса Вовка и Стас входили в парадный подъезд высотного жилого дома на Площади Восстания. Удостоверение сотрудника ФСБ сразу охладило пыл пожилого консьержа, который уже приготовился «не пущать». Пришлось не только пустить, но и подсказать этаж. Делал он это излишне подобострастно и неестественно улыбаясь. — Власть развращает… — философски заметил Вовка, когда друзья поднимались в зеркальном лифте на семнадцатый этаж. Было непонятно, к чему это относилось — к должности консьержа в элитном доме или удостоверению сотрудника ФСБ. Исследовательский центр «Чизанелли» — Почему вы не говорите мне, как я здесь оказался? — мальчик готов был заплакать. — И вообще, что это? Где я? Верните меня домой! — Видишь ли… все зависит от того, что ты в состоянии вспомнить, — уклончиво ответил Магистр. — Ты помнишь, как попал сюда? — Да… То есть, нет… Была красивая такая синьора, она мне гадала. — Как гадала? — Я не знаю… в тазике. — Капала свечным воском? — Да. Потом сказала что-то… кажется, про Вечность. Или про смерть… я не помню. А потом вдруг сразу стало темно и… я вот здесь. — Понятно… Ты помнишь, как звали ту красивую синьору? — Ее звали синьора Анна. «Да… — пронеслось в голове у Магистра. — Там гадала, здесь убила… И все одновременно. В масштабах Вечности все происходит одновременно. И это плохо… Ничего не предугадаешь…» — Так вы мне скажете? — Не все сразу, мой мальчик. Не все сразу. Со временем ты все узнаешь. — Со временем — это когда? — Ну… — Магистр величественно развел руками. — Если бы это было можно так просто спрогнозировать. — Если вы не скажете… — мальчик едва не захлебнулся нахлынувшей на него досадой, — я… я не буду вам помогать! — Сейчас не будешь, а потом — никуда не денешься. — Магистр смотрел на мальчишку со снисходительной улыбкой. — Твоя природная доброта не позволит тебе поступить иначе. — Тогда я стану злым! — У тебя получится, — спокойно ответил Магистр. — Ведь быть злыми могут себе позволить только умные люди. А ты достаточно умен. У тебя в этом отношении… хорошая наследственность. Мальчик резко отвернулся. Магистр удовлетворенно посмотрел на него и добавил: |