Онлайн книга «Колесо в заброшенном парке»
|
— Довольно паясничать, — уже менее решительно сказал Стас. — Давайте по существу. — По существу… Если бы это было так просто! Композитор Виральдини зашифровал в какой-то своей партитуре, ни много ни мало, формулу строения Вселенной. — В оратории «Ликующая Руфь»? — спросил Вовка. — Кажется, «Руфь»… — И зачем нужно было делать из этого такую страшную тайну? — пожал плечами Стас. — Вы не поняли… Точнее, это я не пояснил. Дело в том, что полумифический орден Хранителей-Сальваторов… — Ка-ак? — Вовка вытаращил глаза. — Хранителей… Сальваторов… Для меня это тоже было новым названием… — Для нас оно отнюдь не новое… — пробормотал Стас. — Продолжайте. — По древнему учению, — снова начал Безекович с видом все большего превосходства, — Вселенная обладает свойствами многогранного кристалла, замкнутого в кольцо. И каждая грань этого кристалла… — …это отдельный автономный мир, — закончил за него Вовка, — который редко пересекается с близлежащими… — Вы… вы знакомы с этой теорией? — растерялся Безекович. — И не понаслышке, — поспешил заверить его Стас. — Теория древняя, и никакой новой информации в ваших словах не содержится. Думаю, что и Виральдини не ограничился только этими сведениями. Не так ли? — Да… Да. Говорят, если сопоставить расшифровки первой и третьей части этой его оратории с какой-то арией оттуда же, то можно получить две формулы: преодоления Времени и Прямого Перехода между гранями Кристалла Вселенной… — Так вот за чем охотились в вашем медцентре! — Да… — Безекович нервно потирал пальцы. — Ария Руфи с хором? — неожиданно для себя спросил Вовка. — Кажется, с хором. Мне что-то говорили про модуляцию. Это вроде как переход по диаметру квинтового круга, что ли. Я не запомнил… Но у них не было ключей к расшифровке. Их два. И они тоже закодированы в нотах. В восемнадцатом веке это было модно… — Господи, в каких еще нотах? — прервал его Вовка. — Не знаю… Я не музыкант, и вообще… — В каких?! — своим фирменным тоном рявкнул Стас. Безекович колыхнулся всем своим тщедушным телом. — В кан… кантате «Четыре эпохи». И… еще в одной… Она не сохранилась… — Название! — Стас открыл блокнот. — Я… я точно не помню, как это по-итальянски… — А на русский это, конечно же, не переводится, да? — свирепо поинтересовался Стас. — Нет-нет, почему же, конечно переводится! — поспешил заверить Безекович. — «Agitata da cinque venti». — По-моему, это будет «Взволнованная пятью ветрами». Но, повторяю, ее нет! Виральдини ее сжег! Говорят, осталась только одна ария. Тоже с хором. Или без хора… И то не полностью и неизвестно где. — Разыщем… — угрюмо уронил Стас, торопливо записывая название в блокнот. — Значит, попытка ваших коллег-медиков найти что-то в партитурах Виральдини потерпела фиаско? — Да. Без ключей это только музыка. И они решили действовать через меня. Я опубликовал в интернете свои исследования о применении цереброминала, вот они и заинтересовались мной. Но… я не виноват!! — Безекович вновь задрожал. — Это мы еще выясним… — ответил Стас, незаметно кивая Вовке, мол, не превышаю ли я полномочий? Вовка едва подмигнул: «Все в порядке». — Я знаю, что вы хотите, — мрачно бросил Безекович. — Я в этом сомневаюсь, — ответил Стас. — Вы хотите погубить честного ученого! — Что-о?! — Стас недобро сверкнул глазами. — Побойтесь Бога! — Вовка смерил Безековича презрительным взглядом. — Честный ученый, торгующий ребенком, словно живым биоматериалом… И что же это за наука такая? — Вы меня моей наукой не попрекайте! — заскандалил Безекович. — Я надолго опередил свое время, и не я виноват, что моя наука пока никак не называется. То, что я сделал, это прорыв! Оглянитесь назад, вы, образованные люди! Ничего в традиционной науке не появилось нового после Третьего Рейха, ничего! Одни только повторения того, что когда-то изобрела наука подпольная! Вспомните хоть одного ученого, который в двадцатом веке хоть что-то открыл! Никого — ни единого! — А как же… — начал Вовка. — Пошли, — перебил его Стас не терпящим возражения тоном. — В дурдоме не умничают. — Мы с тобой — прямо как два классических следователя, — мрачно сообщил Вовка, когда они выходили из подъезда. — Один добрый, другой — злой. — Согласен. Лично я с трудом подавил желание дать в глаз этому «честному ученому». Коротко и со вкусом. — Ты что, себе дороже! Он такой крик поднял бы: «За что?! За что!?..» — А за все сразу, — ответил Стас. — Как говорят у нас на ученом совете — по совокупности работ. Расставшись с непрошеными гостями, доктор Безекович долго сидел за рабочим столом, обхватив голову руками. Через некоторое время он включил компьютер, но сосредоточиться на работе так и не смог. Он раздраженно отодвинул от себя клавиатуру, встал и прошелся по кабинету. В этой комнате царила спокойная роскошь — копии фламандцев, дорогие гобелены, современный музыкальный центр, оформленный в консервативном ретро-стиле… Подумав немного, Безекович прошел в прихожую, надел замшевые с позолоченными пряжками сандалии. Сняв с вешалки легкую, модного покроя кепку, он вышел из квартиры, тщательно заперев ее на все четыре замка. Выходя из подъезда, он сухо поздоровался с консьержем, натянул на голову кепку и толкнул тяжелую дверь. Перед домом простирался небольшой скверик. Несмотря на близость шумного московского центра, это было довольно тихое место, где пели птицы, а ласковый ветерок шелестел в зеленой листве. Безекович вдохнул полной грудью и направился вниз по скверу, намереваясь свернуть налево к переходу и пересечь Садовое кольцо. Кровавым глазом горел сигнал светофора. На противоположной стороне улицы пестрела толпа студентов музыкальной Академии имени Гнесиных. Не дожидаясь зеленого сигнала светофора, вся компания ринулась по переходу — благо машин в этот момент практически не было. Безекович, подумав, последовал студенческому примеру. На середине перехода Безекович почувствовал какое-то движение справа. Он резко обернулся и увидел бежевый мерседес, который мчался на полной скорости. Безекович рванулся что есть силы вперед, но было уже поздно — где-то за гранью мира дико завизжала долговязая крашеная девица со скрипичным футляром в обнимку. А сам мир вдруг остановился и со страшным звоном осыпался мириадами осколков — каждый размером со спичечный коробок. За ними открылась теплая всепрощающая мгла. Утро было солнечным и казалось безмятежным. — Есть новости? — спросил Вовка, встретив Стаса возле метро «Лубянка». |