Книга Колесо в заброшенном парке, страница 87 – Антон Федоров, Борис Тараканов

Антонио глядел на портрет и чувствовал льющуюся из него энергию. Ему хотелось вглядываться в нарисованное лицо, которое с каждой секундой казалось все симпатичнее.

«Главное, — думал при этом Антонио, — никому ничего не объяснять». Объясняются виноватые. А он — в чем виноват? Что он не знает, кто он и откуда здесь взялся? Так это не вина, а скорее беда…

Человек с портрета смотрел сочувственно и, как показалось Антонио, ободряюще. Рыжеватые кудри, нос с небольшой горбинкой, веселые проницательные глаза. Умное, породистое лицо…

«Интересно, — думал Антонио, — каким он был в детстве? Наверное, в чем-то похожим на меня. Вот бы подружиться! Мне кажется, он был бы хорошим другом».

Человек с портрета смотрел прямо на Антонио. «Конечно, хорошим», — говорил его взгляд.

— Это неправда! — сказал Антонио Магистру.

— Что неправда?

— Что это я…

— Это правда, мой дорогой. Но с учетом судьбы, диалектики… И некоторых законов Мироздания.

Антонио обессилено прислонился к стене.

— Тебе плохо? — поинтересовался Магистр.

— Нет. Мне никак.

— Я советую тебе держаться, Антонио.

— Я и держусь. Только иногда мне хочется кричать. Вот только боюсь, что если я закричу, то это ваше Мироздание треснет, как кристалл…

Брови Магистра дрогнули.

— Как кристалл? Любопытное сравнение… Где ты его слышал?

— Я… Я не знаю, — взгляд Антонио беспомощно заметался. — Нигде не слышал. Само придумалось.

— Невероятно… — пробормотал Магистр.

«Он же говорил, что до четырнадцати лет никакой «памяти прошлой жизни» не будет. Значит, все-таки что-то просачивается в его мозги… Клянусь Двенадцатой Головой, это удача!»

Москва

Телефонный звонок ворвался в вовкин сон трелью издыхающего соловья. Часы показывали двадцать минут четвертого, на табло автоматического определителя номера красовался телефон Стаса. Вовка поднял трубку и душераздирающе зевнул.

— Ты знаешь, Стас, твои ночные звонки давно уже стали предвестником каких-то жутких событий. Поэтому я предлагаю тебе не здороваться, а сразу выкладывать, в чем суть?

— В подъезде! — лаконично ответил Стас.

— Ну и кто умер на этот раз? Только не говори, что пан Безекович. Все равно не поверю.

— Ну конечно! Он ведь именно твоего мнения забыл спросить, прежде чем преставиться.

— А ты не прикалывайся в четвертом часу ночи, а лучше выкладывай, зачем зво… Что ты сказал?!

— Проснулся наконец-то… Что слышал. Только что закончилась экспертиза. Ему ввели лошадиную дозу его же цереброминала. В общем, умер от собственной разработки.

Вовка молчал.

— Что скажешь? — поинтересовался Стас.

— Пожалуй, пока промолчу. Но подумаю о том враче, что пришел нас сменить у скорбного одра.

— Им уже занимаются. То есть займутся, когда найдут…

— Угу. Вместе с бежевым мерседесом.

— Вовка… — Стас отключил иронию в голосе. — Теперь они примутся за Добрыню. Что делать будем?

— Не знаю… Может, договориться, чтобы его в лагерь какой…

— Ты готов гарантировать там его безопасность? Или, может, с ним поедешь?

— Да… Не та идея. А может, объяснить все матери, чтобы из дома не выпускала?

— Ага… Удержишь его! Как ты это себе представляешь? Кстати, как он?

— Да храпит за стеной. Вчера до ночи с Сашкой в какую-то стрелялку резались — насилу отогнал спать.

— Сашка тоже у тебя ночует?

— Да. Я ему на раскладушке постелил. Они полночи болтали.

— Ясно… Что будем делать?

— Не знаю. Стас… У меня в такое время несварение мозгов. Давай созвонимся с утра? Уж до утра-то с ними, надеюсь, ничего не случится.

— Ладно, прости, что разбудил…

Утро пролетело в привычных хлопотах — Вовка съездил в университет «по кафедральным делам», потом заехал к кому-то из знакомых… Ближе к полудню он решил вернуться домой и накормить мальчишек — Татьяна Владимировна еще не совсем освоилась на новом месте и, по мнению Вовки, наверняка постеснялась лишний раз залезть в холодильник. Вовка позвонил Стасу на мобильный и вполне удовлетворился, узнав, что тот уже у него и помогает Татьяне Владимировне.

Через час он открыл ключом дверь собственной квартиры и услышал из кабинета отца характерные звуки.

— Кто разрешил трогать компьютер?! — заорал он, входя в кабинет.

— Стас… — сосредоточенно ответил Бурик, не поднимая головы.

— Стас! — крикнул Вовка в сторону кухни. — Ну мы же договорились, что только в нашем присутствии.

— Да жалко тебе, что ли… — сказал Стас, входя в комнату. — Не сломают они.

— Слушай, и убери цветочные горшки со стола! — возмутился Вовка, увидев в руках Стаса лейку. — Я вообще против союза стихий земли и воды над компьютерами!

— А я — за, — невозмутимо ответил Стас, обильно поливая очередную герань и периодически попадая водой на клавиатуру. — Татьяна Владимировна велела поливать, вот я и поливаю. Думаешь, мне самому охота? Но ведь обещал… А ее в магазин отправил — пусть прогуляется.

— Мочи!! — рявкнул Добрыня, видя, как очередной виртуальный монстр пытается увернуться от бурикова лазерного оружия.

Вовка вздрогнул от неожиданности, сказал «А ну вас на фиг…» — и отправился на кухню.

Бурик был сегодня каким-то вялым, неразговорчивым и даже немножко грустным. Играл без особой охоты.

Вскоре из кухни, где царил Вовка, повеяло чем-то невыносимо вкусным. Стас встал на пороге, оперся о косяк и, плотоядно поводя ноздрями, сказал:

— Ну, Вовик, пусть только твоя будущая жена скажет мне, что она с тобой несчастлива!

— Я сразу начну морить ее голодом, — буркнул Вовка, переворачивая что-то аппетитное на большой тефлоновой сковороде.

— С ней все понятно… А вот нас ты сегодня чем удивишь?

— Парная свинина, приготовленная в пиве и сметане с восточными специями, устроит?

— Гм… более чем… — Стас не успел закончить начатую мысль — сзади подошел Добрыня.

— Станислав Игоревич, — сказал он, взяв Стаса за рукав, — Сашке сегодня опять страшный сон приснился. То есть странный — про кладбище. Только он стесняется…

— Так вот почему он такой квелый! Ну-ка, пошли.

Они вошли в комнату. Вовка зашел следом. Стас сел на краешек стула и взял Бурика за плечи.

— Дружище, ты чего… — он старался говорить как можно мягче. — Ведь чем хуже сон, тем быстрее его надо рассказать, тогда он не сбудется. И потом… Добрыня! Мы же договорились, что я тебе не Станислав Игоревич, а просто Стас. Ну в крайнем случае на «вы». И для тебя, Сашок, тоже.