Онлайн книга «Колесо в заброшенном парке»
|
— Класс!!.. — восторженно выдохнул Бурик. — Я так нашей Ирине и скажу, когда грузить начнет! — Гони их, Вовка! — испугался Стас. — Пока они до Пушкина не добрались. — Это который «наше все», что ли? — спросил Добрыня. — А ну брысь! — заорал Вовка. — У вас вон… компьютер остывает! Мальчишки с хохотом вернулись к прерванной игре, а Стас и Вовка ушли на кухню. — Чокнусь я с этим детским садом, — сказал Вовка, тончайшими ломтиками нарезая мясо. — Какой детский сад! Это уже средняя школа. Что-то исправлять уже поздно. Остается только расхлебывать. — Да ладно. Макаренко… — Сам ты Макаренко! Януш Корчак… Вот объясни мне лучше как педагог педагогу. Чего они целыми днями пропадают у железной дороги? — Не знаю, — растерялся Вовка. — Наверное, нравится. Помню, мне в детстве тоже нравилось. — Ну не целыми же днями! — А ты вспомни получше. В детстве дни неимоверно длинные. А уж в каникулы — тем более. И каждый день сам по себе. — Ну и что? — Да ты вдумайся! Сегодняшнее исполняется сегодня. А для завтрашнего счастья отводится завтрашний день. А уж в компании друга… почему бы и не погулять по рельсам? Романтика! Тем более когда так много есть о чем поговорить. — А о чем они говорят, как ты думаешь? — спросил Стас. — Не знаю, — со вздохом признался Вовка. — Наверное, я уже слишком вырос, чтобы это представить. — Ох и дурят нашего брата! — ворчал Стас, выходя из дверей кинотеатра «Космос». Вовкина идея устроить мальчишкам культпоход удалась на славу — старый фильм «Через тернии — к звездам», обработанный в стереоскопическом варианте специально для «Космоса», понравился почти всем. Добрыню и Бурика было не оторвать от экрана, да и Вовка, последний раз смотревший его еще в детстве, получил огромное удовольствие. И только Стас как-то странно напрягся уже с первых кадров — когда на экране появились титры, а навстречу зрителю «поползло» звездное небо, подозрительно вытянутое вперед. Потом он беспокойно ерзал всякий раз, когда великолепный видеоряд фильма сопровождался музыкой. — Да что с тобой в конце концов! — не выдержал Вовка, когда погас экран, а в зале медленно включилось освещение. — Ничего, — буркнул Стас, направляясь к выходу. — «Юнона и Авось». Рыбников! — Че-го-о? — Вовка сузил глаза. — Музыка моей юности, вот чего! И зачем нужно было озвучивать фильм именно этой музыкой? — Стасик, ты в своем уме? При чем здесь… — В своем! — отрезал Стас. — Уж эту музыку я помню, как никто. У меня с ней ассоциативный ряд связан. И вообще, первая любовь… Вовка только руками развел. Мальчишки шли впереди и болтали о своем — до разговоров своих взрослых друзей им не было никакого дела. — Например, там, где звезды показывали, — продолжал Стас, когда вся компания вышла на улицу, — была музыка из финала. — Какого еще финала… — скучно отозвался Вовка. — «А-а-ли-и-лу-у-у-у… — и-я-а… — обреченно завыл Стас. — А-ли-лу-у-йя-а-а…» Мальчишки удивленно остановились. — Ты чего? — спросил Добрыня. — Молишься? — Не обращай внимания, — ответил ему Вовка. — Стас декларирует «…релятивные ассоциации с саундтреком к видеоряду»! — А-а… — понимающе ответил Добрыня, при этом не поняв ни одного слова, и вновь повернулся к Бурику: «Ну так вот…» — Ну так вот… — синхронно с ним продолжил Стас. — Куда в этом фильме ни ткни — все будет «Юнона…»! — Ну и чего ты напрягся-то? Откровенно говоря, Стас и сам не мог этого понять. Но знакомая с юности музыка, которую употребили в чужеродном для нее фильме, задела его за живое. Особенно не понравился эпизод, когда лысая, но обаятельная инопланетянка Ния прощалась с землянином Степаном под аккомпанемент любимой Стасом «Ты меня на рассвете разбудишь…» — Сам не знаю, — сказал Стас. — Все-таки «Юнона…» и этот фильм — произведения разных жанров и совсем на разную тему. — Так это что значит, кто-то у кого-то позаимствовал музыку? — спросил Вовка. — В смысле, «взял поносить»? — Не думаю, — Стас кивнул на афишу «Через тернии к звездам» возле кинотеатра. На ней некрупными буквами значилось: «Композитор — Алексей Рыбников». — Наверное, ему просто лень было сочинять новую музыку. — Ну а ты что хотел? В конце концов, Рыбников — это не Россини и даже не Чайковский. — При чем здесь Чайковский? — опешил Стас. — А притом, что Петр наш Ильич родился слишком рано, чтобы писать для кино и, таким образом, упустил возможность достичь настоящего благополучия и успеха, — веско заявил Вовка и по-барановски раскатисто захохотал, весьма довольный собой. — Ну тебя! Стас и Вовка догнали мальчишек. Те жарко обсуждали фильм. — …А внизу — вода, — говорил Бурик. — Как будто с нашего балкончика смотришь, правда? — Ага, — согласился Добрыня. — Только баржи не плавают. — Баржи не плавают, — авторитетно заявил Бурик. — Они ходят! — И что вы в нем нашли? — спросил Стас, пытаясь ухватить суть разговора мальчишек. — В ком? — не понял Добрыня. Он был еще там, на звездолете «Астра». — Не в ком, а в чем. В этом вашем балкончике. — Ну… — Добрыня замялся, щурясь от солнечного света. — А пошли с нами! — вдруг предложил Бурик и тут же посмотрел на Добрыню — не ляпнул ли опять лишнего. Добрыня с улыбкой кивнул: все нормально. — Я даже не знаю… — потянул Стас. — Сходим как-нибудь. — Как хотите, — не очень-то расстроился Добрыня. — Стас, ну ты чего? — возмутился Вовка. — Ребят, давайте прямо сейчас! И погода подходящая, и время… — он посмотрел на часы, — работает на нас. А? Стас в нерешительности молчал. — Поехали! — сообщил Вовка за двоих. Очередь в пригородную кассу Рижского вокзала была небольшой — человек семь. Впереди стояли два иностранца и о чем-то оживлено беседовали. Бурик сначала прислушался, потом весь обратился в слух. Один из иностранцев, кривляясь и жестикулируя, что-то визгливо доказывал другому по-итальянски. Тот в знак деликатного несогласия слегка покачивал головой. Неожиданно Бурик выдал длинную тираду на итальянском языке. Иностранцы как по команде повернулись в его сторону. Кривляющийся запнулся и замолчал. Тот, который слушал и не соглашался, что-то спросил у Бурика и вдруг закашлялся. Бурик что-то ответил и при этом посмотрел на своих собеседников взглядом, полным снисхождения, переходящего в жалость. |