Онлайн книга «Последний поезд»
Не стучись же напрасно у плотных дверей, Тщетным стоном себя не томи: Ты не встретишь участья у бедных зверей, Называвшихся прежде людьми. А. Блок «Путь — это просто шаги. Вперед или назад. Если ты шагаешь вперед, тебя ждут открытия, и вряд ли они будут приятными. Так почему не идти назад, по знакомому пути? В любом случае, выбирать тебе. И тебе шагать». Надпись на стене одного из КТСМ Часть первая Два Андрея 1. Последний поезд Ветви деревьев тянулись друг к другу, сцеплялись, образуя тоннель, из которого должен был появиться Поезд. На Поляне нас собралось шестеро. Впрочем, «нас» — это сильно сказано. Я прежде не встречал никого из этих людей, да и уверенности в том, что передо мною люди, не было. Прислонившись спиной к покрытому мхом дереву, я сидел на толстом слое прелой листвы и наблюдал. Крепкий игрок в рваной кофте, определенно, опасен. Остальные — семечки. При условии, что они не атакуют вместе… А Джунгли полны одиночек. Этот ли, тощий и желтый, — мне соперник? Я в одно мгновение вонзил бы в него заточку… Или тот, что нервно курит самокрутку из кленовых листьев? Ну, самок в расчет не беру, тем более что одна из них, — старуха, с лицом, словно печеная картофелина. На что только рассчитывает на Поляне со своими тонкими, как ветки, руками? Вторая самка молодая и, должно быть, сильная, с копной ярко-рыжих волос… Но и ей едва ли что-то светит. Похоже, верзила в кофте оценил возможности собравшихся на Поляне примерно так же, как я, то есть своим главным конкурентом он назначил меня. Ишь, как смотрит! Изучает, сволочь. — Слышь, долго еще? Желтый игрок уставился на меня. На Полянах не принято разговаривать, но этот калека, видать, не в курсе, — ничего, прозреет, когда заточка пронзит ему глотку… — Понятия не имею. Желтый скрипнул зубами. Отвернулся. Разумеется, я знаю, когда из тоннеля вынырнет голова Поезда, но сказать во всеуслышание — быть дураком. Мертвые листья кружатся в воздухе — прощальные письма. Кому-то придется их читать. Уж, конечно, не мне. Серый курильщик принялся ловить листья, чтобы снова свернуть себе косяк. Солнечный луч медленно начертил «ПОРА» на земле у моих ног, и я поднялся — пришло время облегчиться, тем самым получив дополнительный козырь. Мне доводилось видеть игроков, опорожнявшихся прямо на Поляне у всех на виду. Это их право, ведь речь идет о Последнем Поезде, и здесь не до цацканья. Но я за этим делом всегда ухожу в лес. Запах прели щекочет ноздри; здесь надо быть начеку — в любой момент из-за дерева может выскочить тварь. Вот удобная ложбинка. Я сбежал вниз, скользя по мягкой глине, и, спустив штаны, присел на корточки. — А-а-а! От сильного толчка в спину я растянулся на дне ложбинки. Кривая заточка вонзилась в землю возле моей головы. Я откатился в сторону и вскочил на ноги, одной рукой выхватывая из нагрудных ножен заточку, а другой — натягивая штаны. Не дал посрать, сучий потрох. Верзила наступал, хрипло дыша, сверля меня красными глазами. Силен, как бык, но неповоротлив и медлителен. Я поиграл в воздухе заточкой перед его носом и ухмыльнулся — даже здесь, в лесу, она блестела. Недаром точил клинок белым камнем и натирал песком. Моя полуулыбка произвела на верзилу впечатление — он вскипел от ярости. В таком состоянии этот олух едва ли на многое способен — я уложу его, как котенка… Он прыгнул. Широкое лезвие полоснуло по руке, я вскрикнул и несколько раз — снизу, в живот и меж ребер, вонзил в верзилу заточку. Он упал ничком в черные листья и, содрогнувшись, замер. Я вытер лезвие об его кофту и спрятал в ножны. Нужно идти на Поляну и ждать Поезд… Но, черт побери, как саднит рука. Я закатал рукав куртки и ужаснулся: из ровного и глубокого пореза лилась кровь, но самое скверное — рука немела. Этот мудак отнял у меня козырь! Я пнул распластанного верзилу и, слегка пошатываясь, стал выбираться из ложбинки. Из-за широкого ствола вышла рыжая самка. Значит, притащилась с Поляны посмотреть на схватку и добить того, кто победит.… Ну-ну… Здоровой рукой я выхватил заточку: — Иди сюда, цыпа. Но самка не вынимала оружия. — Что тебе надо? — крикнул я и оторопел: резким движением рыжая распахнула куртку, и я увидел ее грудь, скованную толстым свитером. — Помоги мне сесть на Поезд, — сказала она. Вот оно что! Ты хочешь жить и пользуешься тем оружием, каким наградило тебя небо. Что ж, имеешь право, но я не олух. Рассмеявшись ей в лицо, я пошел на Поляну. Меня встретили глаза остальных игроков, и я поразился, какой хищный огонь вспыхнул в них при виде раны. Не спешите, сволочи… Вернулась и рыжая самка. Ни на кого не глядя, прилегла на листву. Какой, должно быть, удар — кто-то не стал лапать ее сиськи. Впрочем, у меня онемела рука, а это значит, что я теперь слабее этой рыжей. Проклятый верзила! К вечеру донесся запах гари. Пока рано, надо лежать, экономить силу. Лишь тонкий пев тепловоза заставил меня подняться и подойти к рельсам. Сейчас… Бог, или кто там, помоги! Другие игроки, словно тени, выстроились вдоль дороги неподалеку от меня. С ревом из тоннеля, образованного деревьями, показался Поезд, со всех сторон облепленный ухватившимися за что попало людьми. Попасть на крышу нечего и мечтать — там целые деревни. Рано: первые вагоны перенаселены. Курильщик и желтый не вытерпели и, отталкивая друг друга, бросились на проносящийся мимо вагон, пытаясь ухватиться за искореженный поручень. Люди из вагона, крича, отпихивали их. Курильщик исчез в шуме колес, а желтый, вцепившись в чью-то руку, поехал, получая удары и тычки. А вот старуху-то я недооценил. Как ей удалось ухватиться за поручень шестого вагона? Пора: скоро Поезд начнет набирать ход. Я увидел свободную подножку и, став на мгновение пружиной, прыгнул на нее. |