Онлайн книга «Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние»
Костенко вошел в кабинет. – Знакомьтесь, – сказал комиссар, – это товарищ Самсонов Алексей Алексеевич. Самсонов поднялся со стула. Лицо его было опухшим и очень бледным. – Здравствуйте, – сказал Костенко. – Вот знаете ли, сын у Самсонова пропал. Ленька. Семнадцать лет парню. Домой не вернулся, папаша переживает. Самсонов спросил: – У нас курить можно? – Чего ж нельзя, можно. Женщин нет. – Благодарю. – Благодарить будете, когда сын отыщется. – Я не спал всю ночь. – Еще бы! Костенко, свяжитесь с бюро несчастных случаев. – Уже… – Ну? – Там ничего. – Вы фотографии сына принесли? – спросил комиссар. – Да. Самсонов положил на стол десяток фотографий Леньки. Комиссар долго рассматривал парня, а потом спросил: – Сами снимаете? – Жена. Я только проявлял. – Проявитель готовый берете или дома составляете? – Нет, сам составляю… Вместе с Ленькой. – Семейная артель? Самсонов махнул рукой. – Семейная канитель, – сказал он, – какая тут, к черту, артель! – Пленка хорошая. Где покупали? – Это немецкая. – Мелкозернистая? – Да. – А я, знаете ли, в воскресенье все магазины обошел – чувствительность сорок пять, и только. – Вы с блицем попробуйте снимать. – Какой же портрет с блицем? Это только встречи на аэродроме с блицем снимают. Ну-ка, Костенко, возьмите фото и сделайте копии. Позвоните, покажите, может, кто узнает. Костенко сразу же позвонил к Ямщиковой, вызвал машину и поехал в приходную кассу. Он положил перед ней на столе несколько фотографий мужчин и подростков. Среди них была карточка Леньки Самсонова. Костенко положил ее с краю, прикрыв уголком другого фото так, чтобы она не бросалась в глаза. Ямщикова увидела Ленькино лицо, побледнела и сказала тихо: – Мальчик стоял у двери. – Это точно? – Абсолютно. Я не думала, что он такой молоденький. Они все тогда казались мне взрослыми. – Стрелял не он? – Нет, другой, в очках. – А этот так и стоял у двери? – Нет, кажется, тот, что был в очках, сказал ему: «Стань к окну». А там стол. А на столе я потом нашла расчетную книжку. Погодите, погодите, у него еще в руках была большая книга. Совершенно верно, большая такая, в красном переплете. Это сейчас все вспоминается, вчера я вообще не могла в себя прийти. – Понятно. А как книжка называлась, не помните? – По темно-красному фону – черные слова, а я близорукая, название не разобрала. Потом Костенко разложил фотографии перед контролером Быковой, и она тоже сразу, без колебаний опознала Леньку Самсонова. – Он, ирод проклятый, – сказала женщина, – гадюка такая… – Думаете, ирод? – переспросил Костенко и улыбнулся. – Ему всего семнадцать… Прямо из кассы Костенко позвонил к комиссару и сказал: – Он. – Хорошо. Спасибо вам. – Мне бы надо постановление… Посмотреть их квартиру… – Вы давайте сюда подъезжайте. Тут решим. Когда Костенко приехал в управление, Самсонов медленно пил валокордин. Комиссар подождал, пока тот допил лекарство, и спросил: – Ну в прятки нам играть или говорить открыто? – Конечно, открыто. – Тогда рассказывайте, Костенко. – Ваш сын, – сказал Костенко, откашлявшись, – вчера вместе с бандой грабителей совершил вооруженное нападение на приходную кассу. Они стреляли в женщину, но чудом не убили ее. – Так, – сказал Самсонов. – Так, – медленно повторил он. – Где он может быть сейчас? У родных, у друзей? Как вы думаете? – Он должен вернуться домой, если жив. – Он не вернется домой, Алексей Алексеевич. Это ваша? – спросил комиссар, положив на стол книжку расчета за коммунальные услуги. – Наша, – тихо ответил Самсонов. – Так вот. Ваш сын оставил ее на месте преступления. Теперь он будет скрываться, понимаете? Если он сразу не пришел к нам с повинной, он будет скрываться. Оружия у него не было? – Что?! – Вы проектировщик, в тайге бываете, у вас, видимо, есть нож. Или пистолет. – У меня есть, но все это заперто в столе. Комиссар снял трубку телефона, медленно негнущимся указательным пальцем набрал номер, досадливо поморщившись, подул в трубку и сказал: – Машину к подъезду. Опустив трубку, он спросил: – Как сердце, отпустило? – Сейчас легче… – Значит, так. Надо будет сейчас произвести в вашей квартире обыск. Пока будете ехать, постарайтесь вспомнить всех друзей Леньки. Понимаете? Всех! Без исключения. Костенко, поезжайте. Да, когда появится Росляков, немедленно отправьте его в школу. Какой номер, не помните, Алексей Алексеевич? – Девятьсот шестидесятая. – Хорошо. Спускайтесь вниз, там «Волга». – До свидания, товарищ комиссар. – До свидания, товарищ Самсонов. Когда он вышел, комиссар сказал: – Успокойте его как-нибудь. В институте о нем говорят – золотая голова. Пистолета в столе у Самсонова не оказалось. Зато на этажерке в комнате Леньки Костенко сразу же увидел большую книгу в красном переплете с крупными буквами: «Александр Фадеев. “Молодая гвардия”». Он отправил одного из оперативников в приходную кассу, тот вернулся через полчаса и сказал: – Та самая. Людмила Аркадьевна, жена Самсонова, ходила следом за Костенко и шептала: – Это ошибка, послушайте! Леша, скажи им, что это ошибка. Ну что же ты молчишь! Скажи им, что это ошибка. – Нет, – ответил Самсонов, – это не ошибка. – Он несовершеннолетний, – сказал Костенко, – так что, может быть, учтут. – Нет, это ошибка, – повторила Людмила Аркадьевна, – несчастный мальчик, он ничего не подозревает. – Перестань, – сказал Самсоном. – Надо было раньше думать. – Холодный и черствый человек, – горько усмехнулась Людмила Аркадьевна, – сердце у тебя мохнатое. – У меня, наверное, уже нет сердца, – ответил Самсонов и лег на диван. Он снова сделался зеленым, и кончики пальцев у него посинели так, будто отошли в жаре после жестокого мороза. |