Онлайн книга «Пока едет "Скорая". Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь»
|
Таня ничего из этой беседы не поняла, но зачем-то запомнила. И когда они выходили из подъезда, спросила Сашу: – А почему «Корсар»? – Потому что капитан Блад был врачом и пиратом, корсаром, – ответил Ерофеев и окончательно запутал Таню, а она, чтоб он не посчитал ее еще большей дурой, чем уже считал, не стала расспрашивать, кто это такой. Она спросила у сестры, знает ли та, кто такой капитан Блад. На что сестра принесла книгу Рафаэля Сабатини [99] . Таня проглотила этот пиратский роман за три дня и поняла, почему Ерофеев использовал позывной «Корсар». Она ощутила не внешнее, а внутреннее сходство литературного персонажа и реального человека. У мужчин тоже иногда болит живот. И хотя болезненные ощущения чаще посещают женщин в силу их физиологии, схожие неприятности бывают и в мужских животах. Таня повесила фонендоскоп на шею, в нагрудный кармашек положила неврологический молоток и маленький фонарь, которым американские врачи обожают светить в глаза в надежде увидеть там что-то особенное. В один карман сунула тонометр, в другой – глюкометр и пожалела, что нет зеркальца на лоб, как у ЛОР-врачей. Тогда уж точно никаких сомнений – врач приехал, специалист по животам. Живот болел, и в этом не было сомнений. Таня осматривала немного рыхловатого парня, который все норовил, вопреки своей болезни, заглянуть ей в декольте, ощупывала ему живот, изучала симптомы раздражения брюшины, и все ее выводы сходились к тому, что воспален аппендикс. Боль определялась справа внизу живота, но какая-то неубедительная боль. И вдруг Таня вспомнила: – А что вы ели? – Когда? Вчера? – Парень чуть повернулся на правый бок. – Так удобнее. Да ничего я не ел такого… – Какого такого? Что вы имеете в виду под «таким»? – Ни колбасы, ни сала, ничего острого, или соленого, или копченого… – перечислил больной. – Суши ел… сасими, роллы… а нет… это было, черт… сейчас вспомню… грибы шиитаке были в ресторане. Но там все свежее. Таня посмотрела краем глаза на Ерофеева – тот высунул кончик языка и пытался что-то на нем увидеть. Саша дурачился. «Он мне не подскажет, – подумала она. – Что же еще посмотреть?» Ерофеев все рассматривал язык. И до Тани дошло: – Язык покажите! Больной показал язык, а Ерофеев принялся чесать свой пальцем. Таня решилась и тоже потрогала язык больного пальцем – тот был сух. Ерофеев сунул руку под мышку и держал так ее, рассматривая люстру на потолке. Таня полезла в ящик, достала термометр и протянула больному: – Меряйте температуру! Рвоты или тошноты не было? – Было, – сказал парень, засунув градусник под мышку. – Я проснулся оттого, что тошнило. Вчера мы немного выпили, ну совсем чуть-чуть, граммов пятьдесят-сто коньяка, и я не пьяным лег спать. Когда приехал, часа три еще сидел в Интернете, потом спать лег, а утром проснулся от тошноты, хотел вызвать рвоту – думал, отравился или что… не идет. Давился, давился, да все без толку. Да меня и сейчас подташнивает, нехорошо и трусит… – Что делает? – Трусит… – Парень потряс руками. – Морозит… Не знаю, как еще сказать… – Знобит? – подсказала Таня. – Да, что-то вроде, но не так, как при гриппе, а как-то изнутри… Таня снова оглянулась на Ерофеева, но тот изучал ногти на руках. Она уже подумала, что ей тоже надо осмотреть пальцы у больного, но Ерофеев вдруг перевернул руку ладонью вверх. – Повернитесь на левый бок, – сказала «доктор» больному. Парень послушно повернулся и закряхтел: – Не могу, тянет… больно. Таня забрала термометр – на нем значилось тридцать семь и семь, а Ерофеев почесал себе живот через рубашку. И она вспомнила один симптом, который показывали Саша и Сомов. Девушка не помнила, как он назывался по автору [100] , но скомандовала: – Лягте на спину. Парень выполнил приказ, а Таня натянула над животом футболку так, чтобы ткань чуть касалась кожи, и быстро сверху вниз несколько раз провела пальцами по животу: слева и справа. – Ой, – крикнул парень, – больно! – Справа? – уточнила Таня и хотела еще раз повторить, но больной поймал ее за руку. – Не надо. Как будто током пробивает и теперь ноет. Ерофеев изобразил лицом: «Еще что-то неясно?» Таня убрала все приборы в ящик. Поджала губки, сделала самое серьезное выражение лица и сказала: – У вас острый аппендицит. Нужно ехать в больницу. Собирайтесь! Она ждала нытья: «Да не надо, а может быть, пройдет? Давайте подождем? Сделайте мне укольчик…» – однако парень задал только один вопрос: – Это точно? Он смотрел ей в глаза. И она не дрогнула, не отвела взгляд, а сказала очень серьезно и уверенно: – На сто процентов, все симптомы и температура. Да вы сами видите. У меня нет сомнений. – У меня тоже, – сказал Ерофеев, придурковато улыбнувшись. – Доктор, она знаить точно… Мне, кароче, че, звонить, место просить? Таня сжала губы в куриную попку, чтоб не рассмеяться, и сказала вот так, не разжимая губ: – Да, пожалуйста, позвоните и запросите место для мужчины с острым аппендицитом. Ерофеев извлек телефон и принялся дозваниваться. Таня поняла: у Саши отличное настроение, она все делала правильно, нигде не ошиблась, и сейчас он просто дурачится, чтоб снять ее напряжение и волнение. Парня отвезли в хирургию, там подтвердили диагноз, и не успела бригада уехать, как больного уже побрили [101] , переодели и подняли в экстренную операционную. В машине Ерофеев спросил у Тани: – Ну что, продолжаем ролевые игры? Она кивнула в знак согласия. Весь день до шести вечера они осматривали больные животы, была одна больная спина – радикулит у жениха на свадьбе после того, как он вынес невесту из ЗАГСа на руках, и гипертоническая болезнь, когда пожилая женщина никак не могла снизить себе давление. Животы… животы… Утро началось с аппендицита, потом был острый холецистит – отвезли. Не успели вернуться на подстанцию, прямо во дворе дали еще один вызов – «болит живот у мужчины шестидесяти лет». И впервые Таня услышала абсолютную тишину в животе, а где-то на грани слуха тукало сердце и время от времени раздавался тонкий звук, будто капля в блюдце упала. Живот болел весь – от верха до низа и справа налево. Язык – как терка. Давление очень низкое. Рвота была, а теперь только позывы, также позывы на дефекацию. Вот тут Таня испугалась. Она беспомощно попросила: |