Онлайн книга «Пока едет "Скорая". Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь»
|
– Поздравь меня! – Поздравляю! – весело сказал Ерофеев. – А с чем? – Угадай! – Тане хотелось смеяться от безудержного веселья. – Ничего не могу придумать, – ответил Саша. – Тем более что сейчас на вызове и мысли заняты другим. Так с чем? – Мне дали направление на твою подстанцию! Тишина. И эта тишина вдруг разом обрушила все веселье и смех куда-то глубоко вниз. Стало страшно. Он не рад? Она ему безразлична? Почему молчит? Дрожащим голосом она позвала: – Саша?! В телефоне слышались голоса, потом Ерофеев откликнулся: – Извини, отвлекли, мы тут госпитализируем. Что у тебя? Теперь навалилась странная обида – ни на кого, а вообще. Да и так, как в первый раз, ей уже не сказать. Так, чтоб он понял, как она счастлива. Поэтому Таня буркнула: – Все нормально, я получила направление на подстанцию. – Коварная мыслишка: «Ну спроси меня – на какую? А я скажу – на твою… Ну?» А он ответил: – Поздравляю! – сказал без искренней радости. Впрочем, она знала его мнение на этот счет. «Вот так, да? Ну, тогда и я тебе не скажу». – А у меня отпуск, на месяц. – Какие планы? – Не знаю. Никаких. Разговор потек простой, пресный. Слышно было, что Ерофеев идет куда-то, голоса, хлопки дверей машины. – А с чем больной? – спросила Таня, не потому, что интересно, а потому, что не хотелось первой бросать трубку. – Ущемленная грыжа. – Молодой? – Сорок пять. Ладно, Танюш, мы поехали. Созвонимся вечером. Громко хлопнула дверь. Видимо, Ерофеев сел в кабину. – Пока. В метро днем свободнее. Таня зашла в вагон, в нос ударил кошмарный запах. В углу вагона стоял бомж и «благоухал». Вокруг него образовалось чистое пространство. Бомж пьяненько косился на пассажиров, нагло ухмылялся. И вот тут Таню проняло. Она подошла к переговорному устройству и сообщила машинисту об антисанитарном пассажире. На следующей станции в вагон вошли двое полицейских и, стараясь не касаться ароматного наглеца, палками принялись его толкать к выходу из вагона. Бомж выворачивался и орал, что Россия – правовое государство и он тоже гражданин, а значит, право имеет, и что он деньги платил! Бомжа вытолкали все-таки из вагона. Двери закрылись. Воздушный поток вынес прочь амбре, но в душе осталось какое-то гадливое ощущение. Ну почему Ерофеев такой толстокожий? Нет, он внимательный и деликатный. Он интеллигентный. Но как-то по-своему. Иногда грубоват. Но неужели он ничего не понимает? А может быть, он не свободен? Женат? Или разведен, но у него дети? А может, он донжуан? И коварно заманивает ее? Нет, это бред… А как же та хабалка, что обижала Таню по телефону? «Ерофеева я тебе не отдам!» Нашла себе игрушку. Кто же это такая? Спросить Сашу прямо Таня не решилась. Вчера он пришел к ней в училище на выпускной вечер. Они танцевали. Девчонки обратили внимание на ее парня. По сравнению с училищными однокурсниками он выглядел взрослее и серьезнее. Ерофеева дергали на белый танец. Таня стояла и грызла нижнюю губу. Ревность. Кружась в вальсе, Ерофеев что-то говорил… Нет, отвечал… Таня смотрела и думала: «У меня нет подруг! И не будет!» Когда он вернулся к ней, стараясь говорить как можно равнодушнее, спросила: – И о чем вы говорили? – О всякой ерунде. Ни о чем, – сказал Ерофеев. А черная кошка ревности заскреблась в сердце еще сильнее. Подруга все-таки у нее была, еще старая, детсадовская и школьная. И только ей Таня рассказала про Ерофеева и про странный телефонный разговор с неизвестной соперницей. Подружке только детективы писать. Она долго выспрашивала Таню обо всех, кого та знала из сотрудников подстанции, о Ерофееве, составляла психологический портрет и в конце концов сказала: – Он тебя ловит. Таня не поверила: – Глупость это. – Ничего не глупость, – возразила подружка. – Помнишь в «Онегине»: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей»? – Тем легче, – поправила Таня. – Мы с ним даже не целовались. – Он хочет все, – сказала подружка. – Ох, Танька! Смотри, мужики коварные… им бы только в койку затащить! Таня махнула рукой: – Это не так просто. Я что – кукла? А эта, которая на подстанции с ним работает? Это что? – А это он, наверное, кого-то нарочно подговорил, чтоб тебя совсем задурить и ты, значит, была бы на все согласная. Соображения подружки совпали с тайными желаниями Тани. Она и правда подумала: «А что? Если б Ерофеев предложил, не отказала бы в тот момент». Потом это опьянение от отчаяния прошло. Наступило трезвомыслие. Она стала наблюдать за Ерофеевым и ревновать ко всем, кто смотрел на него хоть с минимальным интересом. Но многие девчонки привели своих ухажеров и мужей, на фоне которых Ерофеев несколько потерялся. Но она заметила странную деталь – выправка как у военного. Не гренадерская стать, а какая-то странная. Она все пыталась вспомнить, где же она видела очень похожего человека. Он проводил ее до дома и простился (было около двенадцати), но так и не поцеловал. Проревев полночи, Таня уснула. «Я ему не нравлюсь. Как женщина. Я совсем не в его вкусе» – эта мысль разбудила ее, когда хлопнула дверь. Это младшая, Вика, ускакала в школу. Предстояло ехать в управление. Съездила. Дома тихо. Кошка ходит на мягких лапах, хвост трубой. Трется боками о ноги – погладь! Заняться решительно нечем. В Интернете скучно. Книгу почитать – настроения нет. Она постаралась вспомнить запах Ерофеева: вчера, когда они встретились у входа в училище, от него очень вкусно пахло… А чем? «Зачем мне это?» Сама себе ответила: «Ну, например, буду знать, какую мужскую парфюмерию он любит…» Что это? «Нивея фо мен»? «Жиллет»? «Меннон»? Чтоб узнать, нужно идти в супермаркет и перенюхать все ароматы. Она уже одевалась в прихожей, как звонок сбил ее с мысли. Девушка открыла дверь. На пороге стояла соседка. – Танюш, ты маму мою не посмотришь? Весь дом знает, что она окончила медучилище и теперь работает на скорой. – А что с ней? – Жалуется на живот. Соседка – женщина пожилая, а уж мама ее совсем старушка, ходит во двор с палочкой, летом в черном суконном пальто, пуховом платке и валенках гуляет. Выйдет из подъезда, постоит пять минут, потом доковыляет до лавочки, сядет, посидит полчасика – погуляла, и домой. Как говорил Ерофеев, спрашивать стариков, где болит и на что жалуетесь, бессмысленно, им проще ответить, где не болит и на что не жалуются. – Пойдемте, посмотрю, конечно. – Таня пошла вниз по лестнице следом за соседкой. – Только я еще неопытный медик, – подстраховалась она на всякий случай. |