Онлайн книга «Шопоголик и брачные узы»
|
Но такси уже мчится прочь по улице, а я торчу посреди тротуара, цепляясь за бар для коктейлей и ломая голову, как теперь быть. Правильно. Ищи другой выход. Может, донести его до дома? Здесь недалеко. Я раскидываю руки пошире и ухватываю-таки бар с обеих сторон. Медленно отрываю от земли… шаг вперед… и бар тотчас бухается на землю. Черт, ну и тяжесть. Кажется, я потянула мышцу. Ладно, поднять его мне не по силам. Но все равно дотащить бар до нашего дома проще простого. Надо лишь переставить пару ножек вперед на несколько дюймов… А потом следующую пару… Да! Это идея. Скорость, конечно, черепашья, но если набраться терпения… И войти в ритм… Левую сторону… Правую… Главное — не задумываться, как долго я буду колупаться, а просто продвигаться потихоньку. Домой я, правда, опоздаю. Две девчонки-школьницы в теплых пальто, хихикая, проходят мимо, но я слишком занята, чтобы на них реагировать. Левую сторону… Правую… — Извините, — раздается резкий голос, — не могли бы вы не перегораживать тротуар? Я оборачиваюсь и обнаруживаю, что на меня надвигается женщина в бейсболке, и на поводках у нее с десяток псин всевозможных мастей и размеров. Чего я никогда не могла понять — так это почему люди не хотят сами выгуливать собственных собак? Не любишь гулять — заводи кошку. Или аквариум с тропическими рыбками. И вот теперь эти собаченции прут прямо на меня. Тявкают, гавкают, дергают поводки и… поверить не могу! Пудель задирает лапу прямо на мой прекрасный бар для коктейлей! — Прекрати! — ору я. — Уберите эту собаку! — Пойдем, Фло, — обращается женщина к собаке, испепеляет меня ненавидящим взглядом и тащит своих шавок прочь. Безнадежно. Только полюбуйтесь, как далеко я продвинулась. Не добралась и до конца витрины «Артурз Антикс», а сил уже никаких. — Итак, — сухо произносят у меня за спиной, — может, вы все-таки предпочтете доставку? Обернувшись, я вижу Артура Грэма, владельца «Артурз Антикс», — он стоит, прислонившись к косяку, в дверях своего магазина, весь такой опрятный, в пиджаке и при галстуке. — Не уверена. — Я приваливаюсь к бару, стараясь изобразить беззаботность. Как будто у меня есть другие варианты, кроме как торчать столбом посреди тротуара. — Возможно. — Семьдесят пять долларов, любое место на Манхэттене. А на фига мне любое место на Манхэттене? Я же тут, за углом живу! Артур одаривает меня улыбкой, исполненной непреклонности. Знает, гад, что выиграл. — Ладно. — Я признаю себя побежденной. — Пожалуй, идея неплохая. Я слежу, как Артур подзывает типчика в джинсах — тот приближается и с раздраженным видом поднимает бар так, словно он из бумаги, — а потом отправляюсь следом за ними в теплый, забитый всевозможным старинным барахлом магазин. Невольно глазею по сторонам, хотя была здесь всего минут десять назад. Обожаю это местечко. Куда ни повернись — повсюду классные штучки, которые так и тянет купить. Вон тот резной стул, например, или это расшитое вручную бархатное покрывало… И вы только взгляните на эти изумительные дедушкины часы! Каждый день здесь появляется что-нибудь новенькое. Не то чтобы я хожу сюда каждый день. Просто… сами понимаете. Присматриваюсь. — Вы сделали превосходную покупку, — говорит Артур, глядя на мой бар. — У вас наметанный глаз. — Он улыбается и пишет что-то на квитанции. — Я в этом не слишком уверена, — отвечаю я и скромно пожимаю плечами. Хотя подозреваю, что именно так дело и обстоит: глаз у меня и вправду наметанный. Каждое воскресенье мы с мамой смотрели по телевизору «Антикварные гастроли» [1] , так что, вероятно, какие-то навыки у меня выработались. — Прекрасная вещь, — замечаю я с видом знатока, кивая на большое зеркало в золоченой раме. — Да, — отзывается Артур. — Хоть и современная… — Само собой, — торопливо говорю я. Разумеется, я вижу, что эта штука современная. Просто прекрасная вещь… с учетом того, что она современная. Артур поднимает на меня глаза. — Посуда для бара вас не интересует? Высокие бокалы… сифоны… У нас бывают очень оригинальные. — О да-а-а! — Я широко улыбаюсь. — Конечно! Высокие бокалы тридцатых годов! Сами подумайте — кому захочется пить из современных дрянных стаканов, когда есть антиквариат? Артур открывает свою большую книгу в кожаном переплете, надпись на котором гласит: «Коллекционеры», и я преисполняюсь гордостью. Я — коллекционер! Круто, правда? — Мисс Ребекка Блумвуд… Принадлежности для бара тридцатых годов. Ваш номер у нас есть, так что, как только что-то появится, я позвоню. — Артур пробегает глазами по странице. — Вас, я вижу, еще интересовали вазы венецианского стекла? — Ой! Да, конечно… Я и забыла про коллекционирование венецианских ваз. Честно говоря, не помню, куда и первую-то подевала. — А также карманные часы девятнадцатого века… — Его палец скользит по строчкам. — Формочки для желе… Подушечки для иголок… — Артур поднимает голову. — Все эти вещи до сих пор актуальны? — Ну… Пожалуй, карманные часы мне уже не так нужны. И формочки тоже. — Понятно. А викторианские десертные ложечки? Десертные ложечки? На кой черт мне понадобилась груда старых десертных ложек? — Знаете что, — задумчиво произношу я, — скорее всего, я остановлюсь только на принадлежностях для бара тридцатых годов. Соберу по-настоящему хорошую коллекцию. — По-моему, это мудро. — Артур улыбается мне и принимается вычеркивать строки из списка. — Увидимся. Я выхожу из магазина, и улица встречает меня обжигающим холодом, в воздухе кружат редкие снежинки. Меня переполняет чувство глубочайшего удовлетворения. Ведь это фантастическое капиталовложение. Настоящий бар для коктейлей тридцатых годов — а скоро я подберу еще и коллекцию посуды к нему! Меня распирает от гордости. Кстати, а зачем я выходила из дома? Ах да. За двумя стаканчиками капуччино. Уже год мы живем вдвоем в Нью-Йорке, на Одиннадцатой Вест-стрит, в зеленом, по-настоящему красивом районе со свежим воздухом. Все дома здесь с причудливыми балкончиками, а вдоль тротуаров высажены деревья. Прямо напротив нас кто-то постоянно наигрывает джазовые мелодии на пианино, и летними вечерами мы взбираемся на плоскую крышу, которую делим с соседями, разваливаемся на подушках, потягиваем вино и слушаем музыку (по крайней мере, однажды мы так делали). |