Онлайн книга «Месть от кутюр»
|
Тилли вышла к столу на кухне в новом платье и широкополой соломенной шляпе. Барни поспешно вскочил, опрокинув стул, и сглотнул. К кончику непропорционально длинного подбородка прилип обломок сахарной глазури с кокосовой стружкой. Тилли стояла посреди тускло освещенной кухни в шикарном платье из чесучи цвета аметиста. Низкий квадратный вырез, жесткий лиф с заниженной талией. Чуть выше колен в несколько рядов струились пышные атласные оборки, руки оставались открытыми. Увидев на ногах Тилли черные сандалии с ремешками, Барни почему-то подумал, что в такой обуви ей трудно удерживать равновесие. – Барни, – мягко произнесла Тилли, – ты должен кое-что знать. Твой брат попросил пригласить меня на скачки, чтобы потом отослать тебя и самому остаться со мной. Он даст тебе денег, чтобы отделаться, и все. Как ты думаешь, разве это честно? – Нет, нечестно. Я уже забрал у него деньги. Тедди ожидал на углу библиотеки в старом, но отполированном до блеска «форде», когда Тилли в своем великолепном платье, мерцающем на солнце, проплыла мимо него под руку с хромоногим Барни. Они увлеченно болтали, переходя на другую сторону к реке, и продолжали игнорировать Тедди, который медленно ехал за ними всю дорогу вдоль улицы, ведущей к футбольному стадиону – вне сезона он превращался то в ипподром, то в поле для игры в крикет. Женщины, одетые в цветастые хлопчатобумажные платья на пуговицах и юбки в бантовую складку, так и застывали на месте с выпученными глазами. Открыв рты от изумления, они показывали на Тилли пальцами и шептали: «Подумать только, возомнила себя королевской особой!» Тилли под руку с Барни прошла к стойлам. Тедди шагал рядом, старательно улыбался и приподнимал шляпу, встречая знакомых, которые таращились вслед Тилли. Все трое встали спиной к толпе и облокотились на загородку, чтобы рассмотреть лошадей. – Моего лучшего друга зовут Грэхем, – сообщил Барни. – Это конь. – Прямо как ты, – сквозь зубы процедил Тедди. – Я люблю лошадей, – улыбнулась Тилли. – Мама говорит, я недоделанный. А отец сказал, что я выбил только пять очков из десяти, – продолжил Барни. – Про меня тоже много чего говорят, – утешила парня Тилли. До ее ушей долетели перешептывания, и она очень тихо, так, что Тедди едва расслышал, произнесла, обращаясь к Барни: – Если хочешь, уйдем отсюда. Тедди обернулся. Сзади собралась толпа женщин: они стояли парами и группами, переговаривались друг с дружкой, разглядывали свои наряды – платья из штапеля с бледным рисунком, подкладные плечи, задрапированные талии, выдающиеся линии бюста, высокие жесткие воротнички, рукава длиной в три четверти, твидовые костюмы, перчатки и невзрачные тесные шляпки с вуалетками. Все дело было в лиловом платье. Они обсуждали платье Тилли! – Не стоит уходить, – заметил Тедди. К ним подошла Гертруда Пратт. – Ты сама сшила это платье? – спросила она, встав между Тилли и Барни. – Да, – осторожно ответила Тилли. – Я портниха. Вы знакомы с Барни? – Она указала на Барни, смущенно шаркающего за спиной Гертруды. – Кто не знает Барни? – пренебрежительно отмахнулась Гертруда, разглядывая Тилли. Какое интересное лицо, какая нежная кожа – белая, точно алебастр. Эта девушка похожа на героиню кинофильма, вокруг нее даже воздух другой. – А-а, Гертруда, вот вы где! – воскликнул сержант Фаррат. Она обернулась: – О, какой прелестный зонтик! – Да, утерянное имущество. Уильям вас разыскивает. Полагаю, вы найдете его там, на… Гертруда вновь повернулась к Тилли: – Сержант имеет в виду Уильяма Бомонта. Мы с Уильямом помолвлены… то есть почти помолвлены. – Поздравляю, – сказала Тилли. – Так ты – профессиональная портниха? – Да. – А где ты училась? – За границей. – А вот он и сам сюда идет, – объявил сержант Фаррат. Гертруда проворно метнулась наперерез, схватила долговязого молодого человека под руку и увела его. – Тилли, ты сегодня очаровательна, – сияя улыбкой, сделал комплимент сержант Фаррат. Она, однако, пристально смотрела на жениха Гертруды, а тот – на нее. – Я помню его, – сказала Тилли. – В школе он часто писался, – вставил Тедди. Уильям счел эту высокую девушку с необычным лицом и широкими плечами просто сногсшибательной. Братья Максуини по обе стороны от нее походили на караульных, охраняющих прекрасную статую. Гертруда нетерпеливо потянула Уильяма за рукав: – Это… – Миртл Даннедж и отродье Максуини. Они друг друга стоят. – Я слышал, что она вернулась, – не отрывая глаз от Тилли, сказал Уильям. – Она очень красива. Гертруда опять дернула его за рукав. Он повернулся к своей пухлой, кареглазой подружке. Нос и веки у нее опухли от слез, мордашка обгорела под солнцем. В тот вечер Гертруда полулежала на заднем сиденье машины, раздвинув колени. Руки Уильяма шарили у нее под юбкой, губы прижимались к губам, он жарко сопел. Гертруда вдруг резко отвернула лицо и сказала: – Пора заняться делом. – О да! – вскрикнул Уильям и бросился расстегивать ширинку. – Нет! – Гертруда оттолкнула его. Она стала отбиваться, размахивая руками в темноте, все еще ощущая на себе мокрые губы Уильяма, который неуклюже целовал ей шею. Гертруда выскользнула из-под него и была такова. Уильям остался в родительском автомобиле, потный, с набухшим членом и сбитым дыханием. Почесав затылок, он поправил галстук и вздохнул. Уильям поехал в привокзальный отель, но там было темно и тихо. Заметив мягкий желтый свет в окошке на вершине холма, Уильям зачем-то поехал в ту сторону и остановился у подножия, чтобы выкурить сигарету. Мона говорила, что девчонка Даннедж, видимо, много поездила по миру и теперь выводит мисс Димм из себя, спрашивая в библиотеке какие-то странные книжки. По словам Рут Димм, она даже получает иностранную почту: каждый месяц ей приходит французская газета. Уильям поехал домой. Мать ждала его у окна. – Что ты творишь? – простонала она. – Почему бы и нет? – Ты не можешь жениться на этой уродливой корове! – Могу, если захочу, – вздернул подбородок Уильям. – Тебя окрутили, и не надо много ума, чтобы понять, каким образом! – гневно воскликнула Элсбет, глядя на единственного сына. – Я хочу жить своей жизнью, хочу иметь будущее! – закричал Уильям высоко, резко. – У тебя есть жизнь! – Только не моя! Грохоча каблуками, Уильям направился в свою комнату. – Не-е-ет! – завыла миссис Бомонт. |