Книга О мышах и людях. Жемчужина (сборник), страница 20 – Джон Эрнст Стейнбек

Было воскресенье. Лошади отдыхали. Они тыкались мордами в кормушки, били копытами в деревянные перегородки и звенели уздечками. Солнце проглядывало сквозь щели в стене и яркими полосами ложилось на сено. В воздухе летали мухи, лениво жужжа в жаркую послеполуденную пору.

Снаружи раздавался звон подковы о железную стойку и одобрительные или насмешливые крики игроков. А в конюшне было тихо, душно и жужжали мухи.

Ленни был один. Он сидел на сене подле ящика со щенками в том конце конюшни, где сено было навалено не доверху. Сидел на сене и разглядывал мертвого щенка, который лежал перед ним. Разглядывал долго, потом, протянув огромную ручищу, погладил его от головы до хвостика. И тихо спросил:

– Отчего ты издох? Ты ж не такой маленький, как мышь. И я не очень сильно тебя гладил. – Он приподнял голову щенка, поглядел на его морду и сказал: – Джордж, наверно, не позволит мне кормить кроликов, ежели узнает, что ты сдох.

Он вырыл ямку, положил туда щенка и прикрыл его сеном, но продолжал не отрываясь смотреть на холмик. Он сказал:

– Но я не натворил ничего такого, чтоб бежать и прятаться в кустах. Нет. Это еще ничего. Скажу Джорджу, что щенок сам издох.

Он откопал щенка, осмотрел его и снова погладил от головы до хвоста. Потом горестно продолжал:

– Но Джордж все одно узнает. Он завсегда все узнает. Он скажет: «Это ты сделал. Не вздумай морочить мне голову». И скажет: «За это ты не будешь кормить кроликов!»

Вдруг он рассердился.

– Как тебе не совестно! – воскликнул он. – Почему ты издох? Ты не такой маленький, как мышь. – Он схватил щенка, швырнул его в сторону и отвернулся. Потом сел, наклонившись вперед, и прошептал: – Теперь я не буду кормить кроликов. Джордж мне не позволит.

От горя он медленно раскачивался взад-вперед.

Снаружи послышался звон подковы, а потом несколько голосов. Ленни встал, снова подобрал щенка, положил его на сено и сел. Он опять погладил щенка.

– Ты еще маленький, – сказал он. – Мне говорили столько раз, что ты маленький. Но я не знал, что тебя так легко убить. – Он потрогал пальцами мягкое щенячье ухо. – Может, Джордж все-таки не очень рассердится, – сказал он. – Ведь про того сукина сына он сказал – это ничего.

Из-за крайнего стойла появилась жена Кудряша. Она подкралась тихонько, и Ленни ее не видел. На ней было то же яркое бумазейное платье и мягкие туфли, украшенные страусовыми перьями. Лицо было сильно нарумянено, и все локоны-колбаски висели на своих местах. Она молча подошла вплотную к Ленни, и только тогда он поднял голову и увидел ее.

В испуге он быстро зарыл щенка в сено. Потом бросил на нее враждебный взгляд.

– Что ты здесь делаешь, дружок? – спросила она.

Ленни смотрел на нее сердито.

– Джордж велел держаться от вас подальше. Не разговаривать с вами и вообще ничего такого.

Она засмеялась.

– Джордж всегда тобой распоряжается?

Ленни потупил глаза.

– Он сказал, что не позволит мне кормить кроликов, ежели я стану разговаривать с вами.

– Боится, как бы Кудряш не взъярился, – тихо сказала она. – Ну так вот, у него рука на перевязи, а ежели он к тебе пристанет, ты можешь сломать ему и другую. И не плети мне байку, будто рука у него попала в машину.

Однако Ленни твердо стоял на своем.

– Ну уж нет. Не буду я с вами разговаривать.

Женщина опустилась на колени рядом с ним.

– Послушай, – сказала она. – Сейчас все играют в подкову. Еще четырех нет. Они ни за что не бросят игру, покуда не доиграют кон. Почему ж мне нельзя с тобой поговорить? Мне ведь не с кем разговаривать. Я так одинока.

– Но я не должен говорить с вами, – настаивал Ленни.

– Я одинока, – повторила она. – Ты можешь разговаривать с кем хочешь, а я – ни с кем, кроме Кудряша. Иначе он бесится. Как думаешь, весело это – ни с кем не разговаривать?

– Но я не должен, – сказал Ленни. – Джордж боится, что я попаду в беду…

Она переменила разговор:

– Чего это у тебя там закопано?

И тогда Ленни снова охватила тоска.

– Это мой щенок, – сказал он горестно. – Мой щеночек.

И он смахнул со щенка сено.

– Да ведь он мертвый! – воскликнула она.

– Он был такой маленький, – сказал Ленни. – Я хотел только поиграть с ним… И он притворился, будто хочет укусить меня… а я – будто хочу его шлепнуть… и… шлепнул… А потом он был уже мертвый.

Она стала его утешать:

– Не огорчайся. Он ведь всего-навсего щенок. Возьмешь другого. Здесь их полным-полно.

– Я не про это, – сказал Ленни жалобно. – Теперь Джордж не позволит мне кормить кроликов.

– Но почему?

– Он сказал, что ежели я еще чего натворю, он не позволит мне кормить кроликов.

Она придвинулась ближе и заговорила успокаивающе:

– Ты не бойся, это ничего, что ты со мной разговариваешь. Слышишь, как они там кричат? У них на кону четыре доллара. Ни один с места не сойдет, покуда игра не кончится.

– Ежели Джордж увидит, что я разговариваю с вами, он мне задаст жару, – шепнул Ленни опасливо. – Он так и сказал.

Лицо ее стало злым.

– Почему со мной так обращаются? – крикнула она. – Почему я не имею права ни с кем поговорить? За кого они меня считают? Ты такой славный. Отчего ж мне нельзя поговорить с тобой? Я тебе ничего плохого не сделаю.

– Но Джордж говорит, что из-за вас мы попадем в беду.

– Глупости, – сказала она. – Что я тебе плохого делаю? Ну, известное дело, им всем на меня наплевать, они и знать не хотят, каково мне здесь живется. А я тебе вот чего скажу – я не привыкла к такой жизни. Я могла бы кой-чего добиться. И может, еще добьюсь, – добавила она с угрозой.

И она заговорила быстро, увлеченно, словно спешила высказаться, пока ее слушают.

– Я жила в самом Салинасе. Меня туда еще девочкой привезли. Как-то в Салинас приехал на гастроли театр, и я познакомилась с одним актером. Он сказал, что я могу поехать с ихним театром. Но мать меня не отпускала. Говорила, что я еще мала – мне тогда всего пятнадцать было. Но тот актер звал меня. И будь уверен, ежели б я уехала, уж я б не жила вот так, как сейчас.

Ленни гладил мертвого щенка.

– У нас будет маленькое ранчо… и кролики, – сказал он.

Но она спешила рассказать о себе, прежде чем ей помешают.

– А в другой раз я встретила еще одного человека, он в кино работал. Я ходила с ним танцевать в «Приречный дансинг-холл». И он сказал, что поможет мне устроиться в кино. Сказал, что я – самородок. Что он вскорости вернется в Голливуд и напишет мне. – Она испытующе взглянула на Ленни, ей хотелось знать, произвело ли это на него хоть какое-то впечатление. – Но я так и не дождалась письма, – сказала она. – Сдается мне, мать его перехватила. Ну, я не хотела оставаться там, где ничего нельзя добиться в жизни, да еще и письма перехватывают. Я напрямки спросила мать, перехватила она письмо или же нет, – она стала отпираться. А потом я вышла за Кудряша. Мы как раз в тот самый вечер познакомились с ним в дансинге. Ты меня слушаешь?