Книга Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы, страница 255 – Людмила Петрушевская

СВЕТА. Ну так не все ли равно, как назвать – нравились или любил?

ТОЛЯ. Любить и нравиться – разные понятия, просто разные.

СВЕТА. Ты откуда знаешь? Ты ведь не любил никогда, ты не можешь сравнивать.

ТОЛЯ. Да, я не любил никого и никогда, я не в состоянии просто любить. Я урод в этом отношении.

СВЕТА. Будем называть любовью то, что тебе все нравились. Просто назовем так. Неважно, как называть. Ты всех любил, тогда ты и меня любил?

ТОЛЯ. Я не могу любить.

СВЕТА. Но тебе нравились твои кандидатуры?

ТОЛЯ. Сначала да, а потом меня от них как бы отбрасывало.

СВЕТА. Не тебя отбрасывало, а тебя отбрасывали.

ТОЛЯ. Нет, именно меня как бы отбрасывало. Я часто в мыслях применял это выражение: снова меня отбросило. Как бы отбросило. Что поделать, я отметал одну кандидатуру за другой.

СВЕТА. Но меня ты выделял одну из всех?

ТОЛЯ. В какой-то степени да.

СВЕТА. А все тебе нравились.

ТОЛЯ. Я тебя выделил одну из всех, но на самом деле потом.

СВЕТА. До выпускного вечера?

ТОЛЯ. До? Нет, после. Гораздо после, и в Свердловске я по-настоящему о тебе стал думать. Ты меня как-то устраивала, успокаивала, ты мне часто вспоминалась как единственная.

СВЕТА. Но на выпускном вечере ты танцевал опять-таки с Фаридой.

ТОЛЯ. Она ведь уезжала навсегда, прощальный вальс.

СВЕТА. А Кузнецова была уже с животом.

ТОЛЯ. Я, представь себе, не помню. Ты всё помнишь.

СВЕТА. Тогда давай все это дело сведем к одному. Тебе все нравились, ты всех, скажем, любил.

ТОЛЯ. Опять нет.

СВЕТА. А меня из всех ты выделял. Я была как бы обратный пример.

ТОЛЯ. Ты – да, ты другое дело, я говорил.

Света тяжело замолкает.

Света! Свет! Светоч! А?

СВЕТА. Ты потому и думал обо мне как о последнем варианте, который остается, когда все другие отпадают. Последний запасной вариант, который не подведет уж при всех условиях. Так?

ТОЛЯ (идет к Свете). Иди сюда.

СВЕТА (идет от него вокруг стола). Самый простой и легкий путь оставлен на потом. Где тебе не откажут, не мордой об стол. Ты меня одну никогда и не любил.

ТОЛЯ. Я никого… (Садится.) А что такое любить? Что хорошего? Что это дает? Вон твоя же Кузнецова любила Колю страстной ответной любовью и вышла за него, а теперь они друг другу так показывают, (Крутит пальцем у виска.) она его называет «маньяк сексуальный», а ребенок сидит на горшке посреди комнаты и орет.

СВЕТА. Ты откуда это знаешь?

ТОЛЯ. Я ночевал у них. Две ночи.

СВЕТА. Значит, ты у них скрывался.

ТОЛЯ. Почему скрывался?

СВЕТА. А как называть? Позвонил только за два дня до свадьбы и снова исчез. Конечно, скрывался. Могли бы вместе походить, что-то сделать.

ТОЛЯ. Я кольца купил, что еще надо было, месяц назад купил и тебе отдал на сохранение.

СВЕТА. Но что теперь говорить, что это был за месяц.

ТОЛЯ. Был хороший месяц, я прожил хорошо и в ожидании много сделал, думал тебя увидеть.

СВЕТА. А тогда почему ты приехал в Москву и меня не захотел увидеть? Позвонил только: встретимся в одиннадцать, я приведу свидетелей.

ТОЛЯ. Ужин заказал в ресторане.

СВЕТА. Мы так хорошо могли походить, погулять это время.

ТОЛЯ. Но как-то оно прошло, и теперь самое главное есть, то есть мы без помех поженились и не передумали. Встретились бы до свадьбы, пошли бы разговоры, кривотолки у нас, что да как да кто любит.

СВЕТА. Сейчас-то все равно мы разговариваем.

ТОЛЯ. А сейчас всё уже позади.

СВЕТА. Какой хороший был месяц! Листья пахли.

ТОЛЯ. Да?

СВЕТА. Я много не спала.

ТОЛЯ. Все прошло.

СВЕТА. А ты приехал, сразу к Кузнецовой ночевать пошел. Пошел навещать свою старую любовь.

ТОЛЯ. Мне надо было переночевать.

СВЕТА. Не обязательно.

ТОЛЯ. Как не обязательно, человеку же надо ночевать, спать.

СВЕТА. У нас бы поночевал.

ТОЛЯ. Неудобно.

СВЕТА. Сегодня-то ты собрался здесь ночевать?

ТОЛЯ. Да. Но сегодня мы уже поженились. Расписались.

СВЕТА. Значит, сегодня тебе не будет неудобно?

ТОЛЯ. Сегодня по закону.

СВЕТА. По закону не стыдно. По бумажке. А только ведь бумажка появилась, все остальное то же самое.

ТОЛЯ. Это многое меняет.

СВЕТА. Ты получил право теперь надо мной?

ТОЛЯ. Конечно.

СВЕТА. А как ты можешь? Ты ведь меня не любишь. Как же ты сможешь ко мне прикоснуться?

ТОЛЯ. Как муж прикасается к жене. (Не двигается с места.) Ты теперь моя жена.

СВЕТА. И не подходи ко мне, ты меня не любишь.

ТОЛЯ. Только теперь я тебя узнаю.

СВЕТА. Конечно, ты думал, что если все тебя отбросили, то я не отброшу.

ТОЛЯ. Только теперь я тебя узнаю, почему те двое не решились.

СВЕТА. Тебя же все отбросили, сто пятьдесят человек.

ТОЛЯ. А были серьезные причины у них, и один это почувствовал, и второй. Один за другим. Теперь я понимаю.

СВЕТА. Кузнецова с удовольствием рассказывала, как ты стоял на лестнице и трясся и повторял: «Выходи замуж», а она в ответ: «Да кто меня возьмет, да не за кого, и кому я нужна». А сказать: «Мне нужна» побоялся, потому что знал, что́ ответят.

ТОЛЯ. Я покраснел?

СВЕТА. Ты покраснел.

ТОЛЯ. Будет дождь.

СВЕТА. Мама промокнет, зонта не взяла. Теперь я понимаю, почему ты два дня в Москве проводил без меня. Ты боялся, что я тебя тоже раньше времени отброшу.

ТОЛЯ. Нет. Я мамы твоей стеснялся.

СВЕТА. Ты же ведь знал это и шел на это, я сказала, что мама всегда будет жить с нами, что я всегда буду жить с матерью, даже когда мы построим твой кооператив.

ТОЛЯ. Да живи, кто мешает.

СВЕТА. Я сегодня лягу с мамой, ты у нас переночуешь на своих стираных-глаженых, а завтра пойдем подадим на аннулирование брака.

ТОЛЯ. Я пойду ночевать к Коле.

СВЕТА. Зачем, только новости придется носить, рассказывать, что и как. Кому это важно. Переночуй здесь. Ты на моей кровати, будет удобно, как в поезде. Ни в чем тебе не идут навстречу, ни в одной женитьбе.