Книга Сарум. Роман об Англии, страница 233 – Эдвард Резерфорд

В графстве успешно развивалась ткацкая промышленность и производство новых тканей – хлопка, фланели, саржи и фасонного полотна, а также плетеных кружев, но в основном мануфактуры принадлежали торговцам и ремесленникам.

– Тебе это вряд ли интересно, – сказал Джонатан.

Адам вспомнил, что в Уилтоне существовали ковровые мастерские – один из графов Пемброков лет тридцать назад решил наладить производство ковров, по качеству не уступавших французским.

– Уилтонская мастерская сгорела десять лет назад, – объяснил Джонатан. – Ее заново отстроили, но похожие ковры теперь ткут в Саутгемптоне, Киддерминстере и Уорчестере. Говорят, они гораздо лучше уилтширских. Дела в Саруме идут своим чередом, без изменений, но и без развития. Стесненному в средствах джентльмену здесь трудно найти доходное занятие.

– Тогда я не знаю, что делать, – признался Адам.

– Поезжай в Бат и приищи себе богатую вдовушку, – посоветовал Джонатан. – Там их много.

Совет был дельным, но Адаму не хотелось ему следовать.

В самом конце марта Адам обзавелся новым знакомцем.

Однажды капитан Шокли сидел в кофейне за утренней газетой.

– Простите, сэр, вы позволите присесть за ваш столик? – раздался чей-то голос.

Адам взглянул поверх газеты – и никого не увидел.

– Благодарю вас, сэр, – послышалось в ответ.

Адам опустил газету – на стуле напротив сидел тощий коротышка лет тридцати или сорока, не выше четырех футов ростом, с огромной тяжелой головой, острым носом, румяными щеками и торчащими ушами. Так капитан Шокли познакомился с Эли Мейсоном.

В каждом движении нового знакомца сквозила юношеская живость, а улыбка и добродушный нрав невольно располагали к себе.

– Доброго вам утра, сэр, – улыбнулся коротышка.

– И вам того же, – ответил Адам.

– Как вам газета?

– Весьма познавательно.

– И напечатано хорошо?

– Да, вполне.

– Я ее сам напечатал, – радостно сообщил коротышка, показывая Адаму крошечные короткопалые ладошки, перемазанные черными чернилами. – Позвольте представиться, сэр. Меня зовут Эли Мейсон. А вы, как я полагаю, капитан Шокли, недавно вернувшийся из американских колоний.

– Верно, – улыбнулся Адам, отложив газету, в которой действительно было немало интересных, хорошо написанных статей и множество рекламных объявлений.

– Наш тираж – тысяча экземпляров, – гордо объявил Мейсон. – Конечно, за «Солсберийским вестником» нам не угнаться, они четыре тысячи выпускают, но и наши печатные станки не простаивают.

Как выяснилось из дальнейшей беседы, все самое лучшее в Солсбери печаталось в типографии Мейсонов. Видно было, что свое дело крохотный печатник любит и искренне гордится своим ремеслом. Адам, впервые после возвращения в город беседовавший с представителем торгового сословия, слушал Мейсона с все возрастающим интересом.

Жители соборного подворья, потомки олдерменов, теперь считались хоть и не родовитыми, но дворянами. Ни каноникам, ни местной знати, ни Джонатану Шокли, жившему на весьма скромные средства, никогда не пришло бы в голову пригласить на ужин преуспевающего торговца или ремесленника. Да, дворянские отпрыски учились в одной школе с детьми торговцев, но впоследствии их пути не пересекались.

В плену Адам Шокли столкнулся с людьми, которые придерживались иных взглядов; американские поселенцы, крестьяне и торговцы, вели совместные дела, дружили семьями, женились, не смущаясь принадлежностью к разным сословиям, и считали себя ничуть не хуже дворян и родовитой знати. Со многими из них Адам сдружился и сейчас, беседуя с Эли Мейсоном, как будто снова оказался среди американских приятелей.

– И что же вы теперь делать собираетесь? – спросил печатник, завершив пространные объяснения о преимуществах своих печатных станков.

– Не знаю, – без смущения признался Адам. – Похоже, капитану на половинном жалованье в Саруме заняться нечем.

– А если патент продать? – поразмыслив, осведомился Эли.

– На это не проживешь.

– Жениться вам надо, – задумчиво сказал печатник.

– Мне семью не прокормить, – улыбнулся Адам.

– А как же богатые вдовушки?

– Отец мне то же самое посоветовал.

– И что же?

– Не хочется.

– А какое занятие вам по душе?

– Да любое! – со смехом произнес Адам.

– Любое? Вы, джентльмен, ничем не погнушаетесь?

– По-вашему, джентльмен работать не должен?

Потупившись, Эли негромко произнес:

– Знаете, обычно джентльмены до беседы с торговым людом не снисходят.

Адам взглянул на газету и ничего не ответил. Тем временем у Эли Мейсона возникла любопытная мысль.

Не много помолчав, он предложил:

– Я живу неподалеку. Мои родные рады будут познакомиться с доблестным офицером, вернувшимся из Америки. Вы не против обменяться рукопожатием с моим братом?

Адам в замешательстве посмотрел на собеседника.

– Видите ли, капитан, мы не дворяне, – торопливо добавил Эли, словно извиняясь. – Мы люди маленькие.

Адам Шокли решил, что печатник намекает на низкий рост, характерный для всей семьи Мейсон, и, не желая обидеть нового знакомого, принял приглашение. Десять минут спустя капитан Шокли оказался в гостиной небольшого дома в квартале Антилопы. К его искреннему удивлению, его встретили люди вполне нормального роста – сестра Мэри, брат Бенджамин, торговец скобяным товаром, его жена Элиза и двое детей.

– Знакомьтесь, это капитан Шокли! Ему жена нужна! – выпалил Эли.

Все расхохотались.

Адам Шокли не только обменялся рукопожатием с Бенджамином Мейсоном, но и провел с ним длительную беседу. Выяснилось, что Бенджамин – почтенный торговец; у отца была скромная мастерская по изготовлению ножей и ножниц, но сын превратил ее в весьма доходное предприятие и теперь владел скобяной лавкой и типографией. Тщедушный Эли и Мэри – миловидная добродушная женщина лет двадцати пяти – жили вместе с семьей старшего брата. Бенджамин Мейсон, большеголовый, остроносый и краснолицый, как и брат, – правда, уши не торчали, – держал себя с достоинством, парика не признавал, волос не пудрил, лишь зачесывал их назад и стягивал лентой на затылке; одевался скромно, в темный камзол и серые шерстяные чулки.

Дети разглядывали доблестного капитана и возбужденно дергали отца за рукав; Бенджамин укоризненно посмотрел на них и ласково велел не перебивать – неожиданный визит дал ему возможность расспросить знаменитого гостя об Америке, в частности о религиозных настроениях колонистов.

– Мы методисты, последователи учения Джона Уэсли, – объяснил он Адаму. – Мы не желаем отделяться от Англиканской церкви, а всего лишь хотим точнее исполнять евангельские предписания – нести людям Слово Божие и совершать богоугодные деяния. Надеюсь, это не оскорбляет ваших религиозных чувств?