Онлайн книга «Гнев изгнанников»
Скорняжная лавка уже закрывалась, работников, что расходились по домам, провожал, стоя в дверях, Кованый. Увидев меня, он покачал головой и сказал: – Кабы один был, так хоть пропади совсем, чего девке-то нутро мотать! – Ну задержался немного, – я остановился у двери и снова обернулся назад. – Что, плачет? – Выплакала уж все, я ее, пока обедали, напоил отваром хмельным, спит она. Иди уже, – старый наемник с осуждением посмотрел на меня и покачал головой. – Похлебка, поди, не остыла, поешь. Я тихо прошел в комнату на втором этаже и сложил у двери сверток с покупками. Дарина спала, завернувшись в мой кафтан на широкой лавке у окна. На столе тускло горела лампада, я пододвинул высокий медный кувшин так, чтобы свет не падал на окна, а сам медленно подошел к одному из них. Разглядел не сразу, так как мои провожатые встали в тени одного из домов, вот к ним присоединился кто-то третий, они поговорили, этот третий остался, а двое ушли. – Что там? – шепотом, чтобы не будить Дарину спросил Кованый, он закрыл лавку и поднялся наверх. – Похоже, следят за мной. – А говорил, что не сбег, – хмыкнул старый наемник. – Нет, это не дружинники, да и не стал бы князь этот концерт со слежкой устраивать… – Чего? – Я говорю это не люди князя. – А кто тогда? – Кованый с интересом присмотрелся в окно, – не вижу никого. – Да вон… – хотел я было показать где стоит человек, но осекся, – вон там было видно пока свет в окошке на углу того дома не погас. – Вы чего? – Дарина села на лавке, протирая глаза, наше со стариком перешептывание оказалось не таким тихим. – Выспалась? – присел я рядом и обнял ее. – А ты чего так долго не приходил? – С Тарином встречался, завтра на рассвете уплываем. – К Желтым горам? – Еще не решил, не знаю… давай сначала эту ночь переживем… Рассказал Дарине и Кованому о слежке от таверны, после чего Дарина сосредоточено принялась собирать наши вещи, предусмотрительно оставив у окна свой колчан, а старик сказал, что пойдет и зажжет уличную лампаду у входа в лавку да проверит, как закрыл дверь и ставни в лавке внизу. Я же полез в свой ранец, извлек из него увесистый сверток и развернул в свете лампады. Вот он, мой «туз в рукаве» – 106-й ТОЗ в пошитом мной чехле, который можно закрепить за спиной, ремень с подсумками и шестнадцать патронов, одиннадцать пулевых латунок и пять заводских – волчья картечь в пластике. Латунки пусть полежат, а картечь – один в ствол, четыре в магазин… Старый наемник, наблюдая на моими манипуляциями, присел на табурет у стола и сказал: – Оружейник, значит? – Ага… – Без колдовства, поди, не обошлось? – Скорее без вмешательства Богов, – ответил я и, вставив по местным понятиям «оружие массового поражения» в чехол, закрепил его на поясе. – Чудной ты, оружейник. – Был оружейник, не служу я теперь князю. – Как бы не пожалел. – А чего мне жалеть-то, не в подвале суда Хранителей – уже хорошо. – Я про князя, как бы он не пожалел, – старик смотрел на меня таким взглядом, каким когда-то на меня смотрел Тарин, когда мы плыли протокой, а он высказывал свои предположения о том, что я вовсе не охотник с провалами в памяти. – Ладно… Дарина, раз уж ты выспалась, то посматривай в окно, да прислушивайся, не лезет ли кто в дом, а через три часа разбуди меня, – сказал я, осмотрел два собранных у двери баула и свой ранец с притороченным к нему мечом. Сон не шел, лежал на спине, выложив на пол, под лавку топорик. Минут сорок, может, час пялился в потолок. Дарина, подставив к окну табурет, присматривала за улицей, а Кованый спустился вниз, где тоже некоторое время шарахался из угла в угол, скрипя половицами, но потом затих, и я, слава Богам, наконец сомкнул глаза. * * * Новый советник князя Внутри все ликовало. Корен уже давно забыл, что может испытывать такие эмоции. А оказавшись в своей комнате в здании суда Хранителей, не смог удержаться, чтобы не пустить слезу. Пусть пыльно, холодно, сваленная в углу мебель и ворох рукописей, зато он вернулся! Пусть не вернулось то положение и та власть, которой он был наделен до появления этого второго, со странным именем Никити́н. Хотя чего странного, пришелец просто взял себе имя по фамилии из другого мира, того же, который является родным и для самого Корена. Но теперь, благодаря убедительности, дипломатии, обаянию и, чего уж, женской красоте императрицы Скади, князь Талес огласил прощение Хранителям и принял решение о восстановлении суда. Пусть не сразу, и пока что Корен лишь второй советник и смотритель архива, но кое-что он может и сейчас, например, поднять все свои связи и снова раскинуть паутину по Городищу, а потом и до всего княжества дело дойдет! И этого выскочку и библиотечного червя Ицкана – к ногтю! Но позже… Теперь главное – давать дельные советы Талесу, россказнями о пришельце из другого мира держать в узде наместника Стака, рассыпаться в комплиментах перед императрицей, даже за этой леди-наставницей можно приударить, и будет еще один подход к расположению Скади. – Хозяин… – Бэлк встал в дверях, оторвав Корена от мечтаний. – Есть новости? – Да, он остановился в одном из домов посада, у хозяина скорняжной лавки. – Сейчас он там? – Нет, сейчас он в таверне, что при ярмарке. – Глаз с него не спускать, сообщать мне о каждом его шаге. – Понял, – кивнул Бэлк и хотел было выйти. – Подожди, – Корен протянул свернутый в трубочку листок, – найди этих людей, там указано, где их искать, и еще, распорядись, чтобы привели здесь все в порядок. – Сделаю, хозяин. – Что ж, теперь к наместнику Стаку, в форт, – сказал Корен, глядя в узкое и высокое окно с аркой, больше похожее на бойницу, и улыбаясь кровавому закату, – пора начинать новую историю этого княжества! * * * – Никити́н, – Дарина положила мне руку на грудь, – там всадники на улице. О да, это ощущение, заставившее меня вскочить с лавки, я ни с чем не перепутаю… лицо горело, все чувства обострились, в комнате темень, но вижу каждую ресницу огромных, наполненных волнением глаз Дарины. – Сколько их? – Трое всадников и пеших четверо, с виду наемники. – Приготовь лук и у лестницы встань, – сказал я, стараясь не громыхать сапогами, спустился вниз, прихватив топорик. – Я не сплю, – тихо пробурчал Кованый, когда я подошел к нему, чтобы разбудить, – кто-то уже давно у дверей возится. – Придется драться, наемник, и прости, что привел беду в дом твоего брата. |