Онлайн книга «ЧЯП»
|
Царяпкина покончила с левым ботинком и со вздохом приступила к правому. Синцов молчал. Он видел Царяпкину, живую, здоровую, обычную, и никак не мог поверить, что это она. На всякий случай он шагнул немного влево, чтобы увидеть Царяпкину в зеркале. Он понимал, что это чушь и бред, но не смог удержаться. Царяпкина отражалась. – История получилась ужасно смешная, – Царяпкина боролась со шнурками, – ты как узнаешь, обхохочешься. Все обхохатываются, ну, кроме моей мамы, конечно, она не веселится, она немного поседела. Понимаю ее, подумал Синцов. Вполне можно немного поседеть. Но ничего не сказал. – Говорят, после этого сто лет жить буду, – Царяпкина боролась со шнурками, как Лаокоон с коварными морскими змиями. – А может, и двести. Как секвойя. – Секвойя живет дольше, – автоматически поправил Синцов. – Вот я и говорю, больше. Да что же это такое… Царяпкина привязала палец. Наверное, в другой ситуации Синцов рассмеялся бы, однако сейчас ему было не до смеха. – Ну, вот опять, – с досадой вздохнула Царяпкина. – Я же говорила, что мне не нравятся эти ботинки, но мама все равно купила. Я уже восьмой раз к ним привязываюсь, как заколдованные просто. – Да уж… Синцов подвинул скамеечку для обувных принадлежностей, присел на нее, поймал ногу Царяпкиной. Царяпкина дернулась, но Синцов удержал и стал отвязывать палец от шнурков. – Спасибо, – Царяпкина застенчиво покраснела. – Тебе воздастся. Синцов поставил ботинок к стене. – Идите пить чай, – в прихожей показалась мама. – Да я ненадолго… – Пить чай, – строго сказала мама, и Царяпкина подчинилась. Они прошли в столовую. Мама успела приготовить чайный стол. Пряники, печенье, варенье, торт «Муравейник», конфеты в ассортименте. – Пейте чай, – сказала мама. – Костя, ухаживай за дамой. – Да… – одурело сказал Синцов. – Константин! – внушительно повторила мама. – Ухаживай за нашей гостьей, не стой, как клумба! Синцов не понял, при чем тут клумба. – Проходи, пожалуйста, – Синцов сделал деревянный приглашающий жест в сторону диванной кушетки. Царяпкина кивнула и проследовала. На призрака Царяпкина не походила, от нее явно пахло яблочным шампунем, на щеке краснела царапина, а на поясе куртки сидел репей, Синцов не удержался и снял. Царяпкина уселась и поглядела на стол голодными глазами. Не призрак, подумал Синцов, призраки не урчат животами. – Угощайся, – сказал Синцов. Живая. – Да я шаурму на автовокзале съела, – растерянно сказала Царяпкина. Но не удержалась, взяла сочень и стала есть с плохо скрываемым аппетитом, так что стало ясно – никакой шаурмы Царяпкина не ела, а если и ела, то не впрок. Синцов разлил чай, и себе, и Царяпкиной по большой кружке. Царяпкина съела сочень и покраснела от смущения, кажется. – Сахар тебе положить? – спросил Синцов. – Я без сахара. Совершенно обычная Царяпкина. Сказала, что без сахара, и сама тут же насыпала две ложки. – Так ты не рассказала, – напомнил Синцов. – Что? – Царяпкина взяла чернослив в шоколаде, продолжая размешивать сахар. – Ну про… – Синцов не знал, как сказать. – Как оно все… – Почему я не на кладбище? – Царяпкина улыбнулась. – В общем… да, почему? Как это… – Врачебная ошибка, – Царяпкина разворачивала конфету. – Такое часто случается. Аппарат искусственного дыхания отключился, они решили, что я померла, а я совсем не померла. А интерны уже в базу забили, прикидываешь, лодыри какие? Как в кино просто – меня, значит, везут в морг, а я сажусь на каталке. И знаешь что?! Царяпкина поглядела на Синцова. Синцов подумал, что у Царяпкиной, пожалуй, красивые глаза. Карие, но при этом глубокие, с далекими золотистыми искрами, точно горели там древние, вечные звезды, раньше этого Синцов не замечал. – И знаешь что?! – Что? – Синцов оторвался от глаз Царяпкиной, вспомнил, что она дура, но почти сразу неожиданно для себя подумал, что, наверное, не такая уж и дура. – Я качусь на этой скрипучей мертвецкой тележке, колесо в какие-то выбоины попадает, а тот болван, который меня везет, по телефону со своей подружонкой разговаривает. А холодно так… Царяпкина откусила от конфеты, зажмурилась от удовольствия. – Холодно, как на том свете, – сообщила она. – Просто вся пупырышками покрылась. А я еще не понимаю, куда еду, только думаю – с какого это перепуга вдруг меня простыней с головой накрыли? И куда везут? И на пальце что-то на ноге болтается… А этот возила остановился как раз, закурил и рассказывает своей каракатице, что у него последняя ездка, сейчас одну жмуриху пристроит и свободен, можно в кино будет сходить на «Паранормальное явление-2»… Царяпкина дожевывала конфету. От сладкого звезды в ее глазах разгорались сильнее, так что Синцов почувствовал себя неуверенно как-то. Ему хотелось смотреть в глаза Царяпкиной, и это его несколько напрягало. – Стоит надо мной, подружку свою какой-то ересью грузит и мне прямо в лицо дымом курит. Курит и курит, у меня в носу зачесалось, я взяла и чихнула. Он сразу и замолчал. Царяпкина роковым образом улыбнулась. – Короче, устроила я ему паранормальное явление, – сказала он. – Ты бы слышал, как он кричал – просто брачный вопль Квазимодо. Его воплем аж на стену отбросило. А я села на каталке, ноги свесила и посмотрела на него вот так. Царяпкина посмотрела вот так на Синцова, исподлобья, как бы вывалив глаза, так что получилось действительно внушительно. – У меня даже свидетельство о собственной смерти есть, – сказала она. – Дурацкая история. – Дурацкая… – Да уж, дурацкая. Зато теперь точно сто пятьдесят лет проживу. – Почему? – Ну как почему? Меня же вроде как все похоронили, а я живехонька. Такие недобитые долго живут, народная примета. – Долго… – Ага, – кивнула Царяпкина. – Тысячу лет. За тысячу лет любой секвойей станет, это точно. Конечно, в больнице все равно провалялась долго, почти месяц, ребра никак не срастались, дырки все в них сверлили. В гипсе ходила, чесалась, как собака. Но так лучше, чем мертвой, правда ведь? – Правда. Синцов смотрел на живую Царяпкину, а Царяпкина была вполне себе жива. Даже очень жива, закончила с конфетами и навалилась на пирожные «Картошка». – А Чяп совсем обарыжел, – продолжала она рассказывать. – Они со Лбом такое замутили… |