Онлайн книга «ЧЯП»
|
Царяпкина откусила от «картошки» слишком большой кусок, поперхнулась и стала кашлять, смешно надувая щеки. Синцов хотел стукнуть ее по спине, но Царяпкина справилась сама, постучавшись о спинку стула. – Железная комбинация, – сказала она. – Гениальная. Они со Лбом купили старый понтон и через Сунжу перекинули недалеко от Лопатниц. А в Лопатницах как раз мост по весне сгорел, и теперь народ, чтобы в Гривск попасть, сто двадцать километров крюк делает. А тут понтон. Правда, за деньги. Но ездят – что делать? Ездят и ругаются, ездят и ругаются, власть ненавидят. А потом Лоб – раз – и объявляет, что теперь понтон бесплатный. – Зачем? – Как зачем? Лоб теперь в мэры баллотируется – типа друг народа, и все дела. У него теперь поддержка избирателей, рейтинги, электорат. Короче, политик. А Грошик при нем помощником. Короче, эти упыри теперь по полной развернутся, пропал Гривск, совсем пропал. – Да уж… Царяпкина скорбно вздохнула. – А у меня взяли, между прочим, – сказала она. – Что взяли? – Песню. «Анаболики» взяли мою песню. И слова и музыку. Царяпкина поглядела на Синцова с превосходством. – «Экстаз вивисектора» называется, – сказала она. – Я ее по мотивам приключений в морге сочинила. «Анаболики» ее будут на следующем «Нашествии» исполнять. – Поздравляю, – совершенно искренне сказал Синцов. – Спасибо. Кстати, Чяпик тебе передал тут кое-что. Царяпкина достала кошелек, из кошелька прозрачную капсулу с золотой монетой. Положила на блюдечко. – Он сказал, что не успел тебе отдать. Синцов подтянул блюдечко к себе. – Да… Червонец. Тяжелое золото. Синцов подцепил пальцем крышку капсулы. Золото легло в ладонь, устроилось между пальцами. – Ну вот, поручение выполнила, – сказала Царяпкина. – Спасибо за чай, очень вкусно. – Пожалуйста… Золото тянуло руку вниз. Золото. – А ты зачем тут вообще? – Я, собственно, вот с какой целью. Один шведский филолог заинтересовался братьями Дятловыми и их наследием. А я, получается, единственный специалист… Царяпкина хихикнула. – Короче, паспорта с мамой приехали оформлять. В октябре этот профессор к нам в Гривск приезжает, а потом мы в Швецию. Мы с ним книгу пишем. – Понятно… Царяпкина пишет книгу. – Ладно, мне пора уже, я на минутку забежала. Спасибо за угощение. Зашнуровала ботинки Царяпкина гораздо быстрее. Она еще что-то говорила, но Синцов уже плохо слышал, отвечал «да», «нормально», «конечно». Перед уходом Царяпкина чмокнула его в щеку. Червонец он продолжал зажимать в руке. Тяжелый. Все-таки золото очень тяжелый материал, руку оттягивает. – Интересная девочка, – сказала мама. – Как ее зовут? – Элеонора… – Чем занимается? – Книги пишет. – Ого! Приглашай ее еще. – Обязательно. Я это… пойду погуляю. – Иди-иди, погода отличная. Синцов оделся и вышел на воздух. Шагал по улице к реке, думать не получалось. Царяпкина была жива, он чувствовал на щеке ее поцелуй, и… Думать не получалось никак. Совсем никак, только топор в голове. Жива. Червонец лежал в руке гладкой золотой рыбкой. Он спустился к реке и поднялся на мост, остановился посредине. Внизу текла Теза. Вода по поводу скорой осени сделалась совсем прозрачной, и было видно все, что делалось в реке. Ее не почистили за лето, и теперь под мостом скопилось значительное количество разного мусора – покрышки, тележки из супермаркета, бутылки, старая люстра и множество другой непонятной дряни. Между этими предметами лениво перемещалась рыба, как самая мелкая, в ладонь, так и вполне крупная, чуть ли не в локоть, никому не нужная по причине своей несъедобности, даже кошками. Вдоль берегов сидели жирные городские утки, раскормленные за лето горожанами. Утки пасли подросших утят и не собирались улетать в теплые края. На переходе под мостом, как всегда, резвились наглые крысы, расплодившиеся на доброте горожан, приходивших на мост покормить уток. Крысы деловито занимались своим и не обращали внимания на дератизаторы, испускавшие невыносимые для крысиного народа ультразвуковые вопли. Синцов перешел мост, убедившись, что за лето в городе мало что изменилось – и на указателе «р. Теза» продолжала красоваться ловко вписанная буква «м», то ли дорожные бюджеты были уже освоены, то ли городские чиновники тоже мечтали о далеком Лондоне. Синцов немного постоял на набережной и отметил, что перемены все-таки случились – речная собака, кормившаяся на отмели возле сгнившего причала, куда-то исчезла, Синцов улыбнулся, понадеявшись, что хоть она повела себя прилично и отправилась на зимовку к югу. Он купил в ларьке семечек и направился к музтеатру. Не к самому театру, а к скамейкам, расставленным среди новеньких клумб. Фонтан еще работал, то и дело выплевывая в небо воду, но возле него никого уже не было, только несколько мальчишек окраинного вида в синих спортивных костюмах. Дератизатор на них тоже не действовал. Трое, два постарше, один совсем мелкий, в красной кепке с полуоторванным козырьком. Мальчишки делили шоколадку, громко выясняя, как это делать, поровну или по живому весу. Царяпкина была жива. Синцов уселся на скамейке и взялся за семечки. Он купил их для голубей, чтобы кормить и не думать, но их не оказалось, рассыпав горсть, Синцов взялся за семечки сам. Мальчишки разделили шоколадку, и мелкому досталось, разумеется, меньше. Он быстро запихал шоколадку в рот и теперь жевал, выпучив глаза. Старший из мальчишек покончил с шоколадом быстро, после чего вынул из кармана короткую телескопическую удочку. Он выдвинул несколько коленец, к верхнему прилепил кусок чего-то оранжевого, после чего стал тыкать этим устройством в бассейн фонтана, как рыбак, бьющий острогой зазевавшихся щук. Сначала Синцов не понял, для чего это нужно, но после того, как старший извлек из фонтана монетку, прицепившуюся к жвачке, едва не рассмеялся – нумизматическая полоса в его жизни никак не хотела закончиться, и Царяпкина была жива. Второй старший, отличавшийся загнутыми вперед ушами, использовал другой способ добычи, уже знакомый Синцову, – магнитный. Он закидывал в фонтан магнит в виде подковы и тралил им дно, а Царяпкина была жива. У мелкого пацана никаких приспособлений не оказалось, поэтому он добывал лишь мелочь, скопившуюся недалеко от бортиков, – посредством свешивания и подгребания прутиком. Мелочи было немного, после Дня города фонтан успели почистить, и троица разжилась не так уж чтобы очень. Особенно мелкий. |