Книга Мерзкий старикашка, страница 24 – Сэй Алек

По лицу Тхритравы мелькнула тень усмешки: мол, знаю я, как он с назначением наставника опростоволосился.

— Но я его удерживать насильно не стану, и если придется Тумилу царский двор не по нраву и решит он возвратиться под сень нашей обители, то дам ему из Блистательных спутников, чтобы они препроводили его сюда.

— Тут, конечно, нужно согласие не только мое, но и брата Круврашпури, однако не думаю, что он станет возражать. Что же касается мальчика, он тоже, я верю, не откажется от чести сопроводить тебя в Аарту. А там пусть поступает, как велит ему сердце.

— Славно, что все разрешилось. — Я улыбнулся. — Идите теперь, досточтимые князья, нам со святым отцом надо еще обсудить грядущую церемонию, а беседы такого рода не предназначены для ушей мирян.

Судя по всему, князья приобщаться к церковным таинствам и не рвались — совершенно правильно подозревали, что скука это смертная.

— Час, значит? — спросил я настоятеля, когда понаехавшие убрались прочь.

— Малое прещение столько и занимает, — невозмутимо ответил тот. — Примас же дал разрешение снять с тебя обеты, а не извергнуть из числа священников.

Вот архизасранец! Это он, получается, по церковной линии старше царя по званию останется и будет иметь право мне указывать? Ну, кочерыжка!

— Надеюсь, следующий примас исправит это упущение? — самым невинным тоном поинтересовался я.

— Несомненно, — кивнул Тхритрава. — Однако когда еще будет тот новый примас? Владыко наш, слава Святому Солнцу и всей Великой Дюжине, здоров и годами не стар.

— Однако его постоянная борьба с ересями и вероотступничеством — ему даже удалось уломать Кагена издать эдикт о преступлениях перед верой — и мания выискивать их в невинных, казалось бы, вещах не встречают понимания у Совета Благих. — Я пожал плечами. — Одна только его эпопея с образоборчеством чего стоит.

— Однако, — настоятель чуть улыбнулся, — не ты ли ратовал за строгое соблюдение традиций, хранящих мировую гармонию? А ведь изображение образов богов на досках и помещение их в домашних храмах вместо статуй святых и небожителей вовсе не в традициях Ашшории.

— Традиции-то — это хорошо, разумеется. Просто замечательно. А то, сколько стоит статуэтка самого разбесполезного божка, — это просто безобразие. Образы на досках, да пусть бы даже и на простой бумаге, бедняку приобрести куда как менее накладно. В результате у него этих образов в доме больше, а больше изображений богов — значит, выше и благочестие. А примас все за каменные да металлические статуэтки цепляется… Нет, отец-настоятель, традиции важны, безусловно, но не надо путать их с косным ретроградством. — Я вытащил из-под рясы самодельный, только вчера перед самым сном прошитый блокнот с деревянной обложкой и положил на стол перед Тхритравой. — Новому, если оно полезно, надо завсегда дорогу давать.

— Что это? — спросил Тхритрава.

— Это, отец мой, экономия места в библиотеке, — ответил я. — Ну и, кроме того, мой трактат об искусстве рыбной ловли.

— Вот как? Любопытно. — Настоятель взял книжицу в руки, повертел немного, затем догадался раскрыть и пролистать несколько страниц. — Интересная концепция. И действительно занимает места меньше, чем тубус со свитками. Хм, не знал, что ты умеешь рисовать…

Эх, палево! В отличие от меня, Лисапет-то до пятого класса в кружок рисования не ходил.

— Повода не было для художеств. Ты мне лучше скажи, нарисует Совет примасу афронт, если будет пользоваться царской поддержкой?

— Трудно сказать заранее, — вздохнул Тхритрава, возвращая книгу мне. — Конклаву потребуются для этого основания более веские, чем недовольство проводимой им политикой.

Ну, это мы тебе, владыко, обеспечим.

— Ох, засиделись мы с тобой, отец-настоятель. — Я поднялся из кресла. — Можем на заутреню опоздать.

— И тогда нарушится вселенская гармония? — чуть улыбнулся прелат.

— Непременно, — ответил я. — А еще братия от изумления просто очумеет.

Уже в дверях настоятель окликнул меня.

— Прашнартра, — спросил он, — зачем тебе мальчик?

Я пожал плечами.

— А кому я что хорошего в этой жизни сделал? Годы уже преклонные, детей нет, хоть об этом охламоне позабочусь. Все равно монах из него вышел бы никакой, а я к парнишке привязался.

«Никакой монах» прилетел ко мне как ужаленный почти сразу после трапезы, когда я неторопливо разбирал свои невеликие пожитки, размышляя, что с собой прихватить, а что мне больше и не пригодится никогда.

— Брат Прашнартра! Брат Прашнартра! — Мелкий рыжевато-русый вихрь чуть не снес дверь с петель.

Да что ж это все повадились ко мне без стука врываться последнее время? А вдруг я тут какую грешницу приватно исповедую?

— И вовсе незачем так орать, я тебя прекрасно слышу. Ты чего такой взъерошенный?

— Помнишь, ты говорил, что брат царя Кагена в монастырь ушел? — выпалил парнишка. — Так вот, он в наш монастырь ушел, оказывается!

— Да ты что? — хмыкнул я.

— Так ты не знал?

— Ну, мне, по крайней мере, никто никогда этого не рассказывал, — ответил я абсолютную правду.

— Так вот, — взахлеб продолжил просвещать меня Тумил, — князья-то, оказывается, приехали его на царство звать. И он согласился!

— Никак не могу сказать, что его за это порицаю, — ответил я, продолжая отделять нужное от того, что подарить не жалко.

— И сегодня он сложит свои обеты и уезжает!

— Скатертью дорога, — флегматично ответил я. — Из-за его отъезда лично я и слезинки не пророню.

— И он назначил меня царским стремянным, вот! А настоятель и хранитель Реликвии отпустили и дали свое благословение! — Голос мальчика, переполненный восторгом, вдруг стал тише и печальнее. — В общем, я того, брат Прашнартра… Попрощаться пришел. — Он шмыгнул носом и совсем уж тихо добавил: — Я скучать буду. Честно.

Кажись, Лисапету первый раз в жизни хоть кто-то сказал, что будет тяготиться его отсутствием… Хотя нет, вру. Матушка обещала скучать, когда он с братцем в монастырь уезжал. И все.

— Посмотри на это с другой стороны, — мягко улыбнулся я парню. — Теперь тебя точно не будут именовать Крипва-шму-ньи-прахтва-труждру-преваши-прукавирт-виртра-транью-мохвирикорду-пророхри-мукваджа-мимисома.

— Ты же говорил, что это шутка!

— А вдруг нет? — сощурился я.

Несколько мгновений мальчик возмущенно сопел, а затем уткнулся лбом мне в плечо и пробормотал:

— Береги себя, брат Прашнартра, не ходи рыбачить с ночевкой. Старенький ты уже, — еще раз шмыгнул он носом и был таков.

Прослезиться от избытка чувств, что ли?

Перед обрядом я успел еще зайти в библиотеку и презентовал в фонды брата Шантарамки будущий монастырский бестселлер. Рыбку-то покушать любят все, а ловить ее тут мало кто умеет. Библиотекарь новым форматом издания шибко вдохновился и битый час обсуждал со мной перспективы распространения фолиантов среди паломников. Я ему идею блокнотиков для записей (с монастырской символикой, как иначе?) еще подкинул — все равно быстро сами додумаются, так чего скромничать-то? Прослыву напоследок рационализатором и изобретателем!