Книга Сделка, страница 69 – Эль Кеннеди

Только открыв глаза, я понимаю, где мы находимся. Мои товарищи на вечеринке, но завтра рано утром у нас тренировка, а послезавтра игра, и это значит, что сегодня они вернутся рано. И еще это значит, что они могут войти в любой момент.

Я прикасаюсь к щеке Ханны.

– Пошли наверх. Я не знаю, когда вернутся ребята.

Она без единого слова встает и протягивает мне руку.

Я беру ее ладонь в свою и веду наверх.

* * *

Ханна

Гаррет не включает свет.

Он запирает дверь, и в темноте я вижу, как блестят его глаза. Он раздевается с такой скоростью, что мне становится смешно. Я любуюсь его обнаженным телом, мне нравится, как перекатываются под кожей мышцы, когда он делает шаг ко мне.

– А ты почему еще одета? – тихо спрашивает он.

– Потому что не все так искусны в раздевании.

– Это же просто, детка. Давай я помогу тебе.

Я подаюсь вперед, когда он засовывает руки мне под свитер и медленно поднимает его вверх. Прежде чем снять его, он целует меня в ложбинку. Чтобы стащить с меня брюки, он опускается на колени, и я кожей чувствую прикосновение его жестких ладоней.

Я вижу перед собой только его темноволосую макушку, и это зрелище настолько эротично, настолько возбуждающе, что я не могу оторвать от него глаз. Когда его рот добирается до того бугорка, который пульсирует от желания, от острого наслаждения я едва удерживаюсь на ногах и вцепляюсь в его волосы, чтобы не упасть.

– Не надо, – говорю я. – Я не устою, если ты продолжишь в таком духе.

Он хмыкает, встает и легко, будто пушинку, подхватывает меня на руки.

Мы с хохотом падаем на кровать и ложимся на бок, лицом друг к другу. Мы оба обнажены, и это кажется мне совершенно естественным.

То, что говорит Гаррет, настолько абсурдно, что я даже теряюсь.

– Я думал, твое имя начинается на М.

– Ты думал, меня зовут Манна?

Он усмехается.

– Нет, я думал, что тебя зовут или Мона, или Молли, или Маккензи. Главное, что имя начинается с М.

Я не знаю, то ли обижаться, то ли смеяться.

– Что ж…

– Почти два месяца. Представляешь, Ханна, я прожил два месяца, не зная твоего имени.

– Но мы же не были знакомы.

– Ты-то знала, как меня зовут.

Я вздыхаю.

– Все знают, как тебя зовут.

– Как я мог так долго жить, не зная тебя, а? Почему только какая-то дурацкая переэкзаменовка заставила меня заметить тебя?

Судя по голосу, он так искренне расстроен, что я поспешно целую его, чтобы утешить.

– Все это не имеет значения. Теперь ты меня знаешь.

– Знаю, – с жаром произносит он, чуть-чуть сползает вниз и хватает губами мой сосок. – Я знаю, что когда я делаю вот так… – Он втягивает сосок, и у меня вырывается стон. – …ты стонешь так громко, что можно разбудить мертвых. А еще я знаю, что когда я делаю вот так, твои бедра тут же тянутся к моему члену. – Он проводит языком по другому соску, и я непроизвольно подаюсь бедрами вперед, но натыкаюсь на пустоту.

Гаррет приподнимается на одном локте.

– А еще я знаю, что ты мне очень нравишься, – говорит он.

Я коротко смеюсь.

– Ты мне тоже нравишься.

– Я серьезно. Ты действительно дико нравишься мне.

Я не знаю, как на это реагировать, поэтому просто притягиваю его к себе и целую. А потом все сливается в один сладостный миг. Гаррет ласкает меня руками и губами, и наслаждение уносит меня в прекрасные дали, где существуем только мы вдвоем. Он отрывается от меня и тянется к тумбочке, и мое сердце начинает биться еще быстрее, потому что я понимаю, за чем и что будет дальше. В темноте я вижу, как он надевает презерватив, но вместо того чтобы лечь на меня, он перекатывается на спину и хриплым, дрожащим от вожделения голосом говорит:

– Сядь на меня.

Я встаю над ним на колени и одной рукой обхватываю его член. Он длинный и большой, но зато в такой позе я могу контролировать, как глубоко он может войти в меня. Мой пульс мчится галопом, как скаковая лошадь, когда я начинаю осторожно опускаться, дюйм за дюймом, испытывая при этом восхитительные ощущения, и член погружается в меня полностью. Мышцы влагалища сжимаются вокруг него, и от судорожного выдоха Гаррета по мне проходит трепет.

– Как здорово. – Пальцы Гаретта впиваются мне в бедра. – Ну а теперь рассказывай о своей бабушке.

– Сейчас?

Его голос звучит очень напряженно.

– Да, сейчас. Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но ты такая тугая, что… нет, я не буду рассказывать, какая ты тугая. Так как зовут бабушку?

– Сильвия. – Я изо всех сил сдерживаю смех.

Его дыхание становится все более громким.

– Где она живет?

– Во Флориде. В доме престарелых. – У меня на лбу выступают капельки пота, потому что Гаррет не единственный, кто почти вплотную подошел к точке невозврата. Моим бедрам хочется двигаться. Мое тело настоятельно нуждается в освобождении.

– Ладно, хватит, – говорит Гаррет, и в темноте я вижу, как его белые зубы обнажаются в улыбке. – Я добрый. Разрешаю двигаться дальше.

– Слава богу.

Я приподнимаюсь и резко опускаюсь вниз.

То, что я испытываю, абсолютно внове для меня. Я двигаюсь быстро, с каким-то странным ожесточением, но мне этого мало. Мне нужно больше и больше, и случайно я обнаруживаю, что если сильно наклониться вперед и тереться клитором о его лобок, то наслаждение будет значительно сильнее.

Я ложусь на его твердую как камень грудь и, целуя его в шею, чувствую, как горяча его кожа. Он весь горит, сердце бухает у него в груди. Я приподнимаю голову и вижу его лицо. Выражение неземного блаженства, яркий блеск его глаз – все это завораживает меня. Я полностью фокусируюсь на нем, и оргазм становится для меня полнейшим сюрпризом.

– А-а-а! – кричу я, когда мое тело содрогается в спазмах.

Гаррет гладит меня по спине, а я судорожно хватаю ртом воздух.

– Ханна… о, какая ты горячая.

По моему телу еще проходят редкие судороги, когда он принимается двигаться. Он врывается в меня, заполняя меня всю, его движения ускоряются, ускоряются, и вдруг он со стоном на мгновение замирает, изогнувшись. Его лицо напряжено, брови сведены к переносице, и может показаться, что все это от боли. Но я-то знаю, что боль тут ни при чем. Я целую его в шею, а он бьется подо мной в судорогах и так сильно прижимает меня к себе, что я едва не задыхаюсь.

Потом, когда наше дыхание выровнялось и презерватив был выброшен, Гаррет ложится на бок и подтягивает меня к себе. Под его тяжелой рукой мне спокойно и тепло, я чувствую себя драгоценностью, бережно уложенной в уютный футляр. Особенно мне приятно, как Гаррет нежно поглаживает меня по животу. Он прижимается губами к моей шее, и мне кажется, что я никогда не испытывала такого абсолютного умиротворения.