Книга Прегрешения богов, страница 4 – Лорел Гамильтон

Холод хотел поспорить, но Дойл тронул его за руку:

— Оставь, друг. Давай-ка лучше отведем ее в машину и поедем отсюда.

Несмотря на жару, я просунула руку за кожаный локоть Дойла. Холод пошел позади нас — оглянувшись, я убедилась, что он внимательно осматривает местность на предмет возможной опасности. В отличие от телохранителей-людей Холод осматривал все, от земли до неба, потому что если потенциальный враг — фейри, опасность может прийти с любой стороны. Дойл тоже поглядывал по сторонам, но в первую очередь занят был тем, чтобы не дать мне подвернуть ногу в босоножках, прекрасно подходящих к платью, но очень плохо — к неровному грунту. Каблук у них не самый высокий, но слишком уж они открытые и неустойчивые. Я задумалась, что стану носить, когда буду ходить с большим животом. Найдется ли у меня хоть пара удобных туфель, кроме спортивных?

Главную опасность для себя я устранила, убив основного соперника в борьбе за трон и отказавшись от короны. Я приложила все усилия, чтобы придворные не видели во мне опасности для себя и своего образа жизни, но и не считали легкой добычей. После этого я уехала в добровольную ссылку, причем постаралась убедить всех, что уезжаю навсегда. Мне не нужен трон, мне нужно только, чтобы меня оставили в покое. Но большинство придворных сотни и тысячи лет дрались друг с другом за место не то что на троне, а даже рядом с ним, и поверить мне им было трудно.

Пока не было ни новых покушений, ни попыток подобраться ко мне, но Дойл недаром зовется Мраком Королевы, а Холод — Убийственным Холодом. Свои прозвища они честно заслужили, а теперь, когда у нас любовь, а я ношу их детей, разве можно допустить, чтобы все пошло прахом? Мы почти добрались до конца нашей сказки и врагов одолели, но в старых привычках есть своя польза. Мне так спокойней… вот разве что я люблю своих телохранителей больше жизни, и если они умрут, защищая меня, я не останусь прежней. Умереть можно и не умирая.

Когда мы отошли от полицейских на порядочное расстояние, я пересказала стражам свои опасения.

— Но как нам узнать, легче ли теперь убить малых фейри? — спросил Холод.

— В старые времена это было бы просто, — усмехнулся Дойл.

Я внезапно остановилась, вынудив их тоже затормозить.

— Что, найти парочку и перерезать им глотки?

— Если так прикажет королева.

Я шагнула от него прочь, но он удержал меня за руку.

— Ты же все обо мне знала, Мередит, еще до того, как пустила в свою постель. Поздновато ужасаться.

— Королева говорила: «Где мой Мрак? Пошлите за Мраком», и ты приходил или просто делал шаг вперед — и кто-то умирал.

— Я был ее мечом и ее военачальником. Я делал, что приказано.

Я вглядывалась в его лицо, зная, что не одни только солнечные очки не дают мне понять, что он думает. По его лицу никогда ничего не прочтешь. Слишком много лет он стоял бок о бок с безумной королевой, когда один неверный взгляд мог тебя отправить в Зал Смертности — нашу камеру пыток. А для бессмертных пытка может длиться очень долго, особенно если исцеляешься хорошо.

— Я был когда-то малым фейри, Мередит, — сказал Холод.

Это правда. Он был Джекки Иней, Джек Холод, но людская вера — буквально — да еще необходимость защитить любимую женщину и стать для этого сильней превратили его в Убийственного Холода. А до того он был всего лишь одной из малых сил в войске Зимы. Преобразившая его смертная женщина столетия назад сошла в могилу, и теперь он любил меня — единственную смертную среди сидхе. Бедняга Холод — никак ему не попадется женщина, способная его пережить.

— Я знаю, что ты не всегда был сидхе.

— Но я помню, что Дойл когда-то был для меня Мраком, и я его боялся, как и прочие. А теперь он мой истинный друг и командир, а тот другой Дойл ушел в прошлое за века до твоего рождения.

Я повернулась к нему, и даже под очками разглядела нежность — крупицу слабости, которую он отважился показывать мне только месяца полтора назад. Внезапно я поняла, что он прикрывает Дойла, как в бою. Отвлекает меня, переводит на себя мою злость — словно я была вражеским клинком, который нужно парировать.

Я протянула ему руку, он ее взял. Я перестала вырываться из руки Дойла.

— Ты прав. Вы оба правы. Я знала прошлое Дойла раньше, чем он пришел ко мне. Давайте попробуем заново. — Я посмотрела на Дойла, не отпуская руки Холода. — Ты же не предлагаешь мне провести опыт с первым попавшимся фейри?

— Нет. Но если честно, другого пути я не вижу.

Подумав, я качнула головой:

— И я тоже.

— И что нам делать? — спросил Холод.

— Предупредим фей-крошек и отправимся на пляж.

— А я думал, конец нашему выходному, — сказал Дойл.

— Если делать больше нечего, живем по расписанию. К тому же остальные уже на пляже. Можем и там поговорить не хуже, чем дома. Пусть кто хочет поваляется на песочке и поплещется, пока мы будем обсуждать убийства и проблему бессмертия.

— Весьма практично, — заметил Дойл.

Я кивнула.

— Заглянем по пути на пляж в «Фаэль», чайный магазин.

— Он не по пути, — сказал Дойл.

— Верно. Но если мы там шепнем пару слов для фей-крошек, они быстро разлетятся по округе.

— Можно поговорить с Джильдой, феей — крестной матерью всего Лос-Анджелеса, — предложил Холод.

— Нет. Она может никому не передать, а потом сказать, что я никого не предупредила из высокомерия.

— Ты думаешь, она настолько тебя ненавидит, что ей не жаль своих сородичей? — удивился Холод.

— Она правила в Лос-Анджелесе нашей диаспорой. Малые фейри приходили к ней на суд улаживать свои споры. А теперь они идут ко мне.

— Ну, не все.

— Хватает, чтобы она думала, будто я отбираю ее бизнес.

— Нам ее бизнес даром не нужен, — сказал Дойл.

— Она была когда-то человеком, Дойл, и потому очень подозрительна.

— Сила у нее не человеческая, — поморщился Холод.

Я посмотрела на него внимательней:

— Тебе она не нравится?

— А тебе?

Я пожала плечами:

— Мне тоже.

— В умах и телах людей, прикоснувшихся к первозданной магии волшебной страны, всегда что-то меняется, и не обязательно к лучшему, — сказал Дойл.

— Ей подарили желание, — припомнила я. — И она пожелала стать феей-крестной, потому что не знала, что их не бывает.

— В Лос-Анджелесе она стала силой, с которой надо считаться, — заметил Дойл.

— Ты собирал на нее досье, да?

— Она разве что не в открытую тебе угрожает, если ты не прекратишь переманивать ее сторонников. Конечно, я изучал силу предполагаемого противника.