Онлайн книга «Самовар, разлив, граната. Гид по неприятностям»
|
– Да на какой случай? Зачем опять вокруг? До ночи круги нарезать станем? – Жмуркин снова дёрнулся в сторону деревни. Генка снова его поймал. – Что опять?! – Жмуркин обернулся. – Не спеши, говорю, – сказал Генка спокойно. – Не надо спешить. В заброшенных деревнях обожают селиться животные. – Какие ещё животные? – не понял Жмуркин. – Дикие. Еноты, росомахи, медведи могут заночевать, лоси рогатые. Собаки бездомные часто стаями живут. Так что просто так соваться в деревню не стоит. Жмуркин перестал вырываться. Генка продолжил разглядывать в бинокль Ежовку, Витька думал: про животных это Генка Жмуркина пугал или на самом деле? – Погоди, Ген, какие тут лоси? – спросил Жмуркин. – Герасим же тут был недавно, здесь клещи одни. – Был… – Генка не отрывался от бинокля. – Но это ничего не значит, лоси чрезвычайно коварны, ты просто не представляешь как. Забодают – моргнуть не успеешь, только кишки на сучьях повиснут… Жмуркин не стал спорить, кишки на сучьях убеждали. – Есть ещё дрофа, – медленно рассказывал Генка. – Охотники её называют смерть-птица. Она прыгает сверху и сразу выклёвывает глаза. Жмуркин огляделся. Смерть-птица Витьке понравилась, красиво, записал в блокнот. – Есть ещё коростель… – Хватит мне лапшу вешать, – перебил Жмуркин. – Дрофа, коростель, корова Стирлинга, белки-самоубийцы… Слушай, Ген, я все ваши ужимки как пять пальцев знаю, меня лосем не запугаешь. Пойдём! – Как знаешь. – Генка спрятал бинокль в разгрузку. – Тебе виднее. Они начали обход деревни. Ежовка размерами не отличалась, как и количеством домов. Немного домов, Витька на самом деле насчитал десять. Дом с синими наличниками приближался. Жмуркин нетерпеливо чесался, Генка не торопился, продвигался медленно, внимательно глядя по сторонами. – Да нет тут никого, – досадовал Жмуркин. – Давай поскорее… Генка не спешил. Они поравнялись с домом, который сохранился лучше всего, дом колдуна, вспомнил Витька, лучше бы не вспоминал. Дом колдуна смотрел тёмными окнами. Это выглядело странно, точно за выбитыми стёклами отсиживалась ночь. – Ген, давай поскорее всё-таки! – попросил Жмуркин. – Мне кажется, что тут кто-то есть… Витька почувствовал пробежавший по шее холодок, он тоже, как и Жмуркин, чувствовал, что в Ежовке есть ещё кто-то. Генка замер на полшаге. Витька на всякий случай тоже остановился – Генка никогда не допускал резких движений без достаточного повода. Жмуркин, обладавший хорошей реакцией только в вопросах халявы, не остановился и сделал ещё два шага. Но потом тоже замер. – Не шевелитесь! – испуганным голосом произнёс Генка. Витька задержал дыхание. С Генкой они дружили уже сто лет, и Витька прекрасно знал, что таким встревоженным голосом Генка не шутит. Они стояли во дворе колдунского дома. Вблизи было видно, что от дома осталось всё-таки немного, фасад ещё как-то держался, остальная часть просела, провалилась в землю. Кирпичный фундамент потрескался и осыпался красной пылью. Верх трубы обвалился и пробил в кровельной дранке большую дыру, конёк крыши сполз набок и теперь смотрел в землю. Сам двор зарос высокой, почти по пояс, травой, кусты малины раскинулись вокруг розовыми розгами, всё было серо и сухо. «Хорошо, что грозы по весне редко бывают, – подумал Витька. – А то бы горело всё и горело…» – Не шевелиться! – повторил Генка. – И не бежать. Видите?! Прямо перед нами! В траве кто-то сидел. Небольшой, размером, может, с полтора валенка. Шевелился, но полностью не проявлялся. Генка стоял, не двигаясь. Витька тоже. Жмуркин нет. – Это кто? – ехидно поинтересовался он. – Лось-потрошитель, дрофа-вырвиглаз, росомаха-трупомаха? Жмуркин хихикнул. Витька попытался разглядеть существо в траве. Существо, кажется, чесалось. Как-то слишком нервно оно чесалось, с привизгиванием и подтявкиванием, так что Витька подумал на собаку. – Точно, – продолжал веселиться Жмуркин. – Это лось. Только карликовый. Всемирно известный сибирский карликовый лось-потрошитель… – Это хуже, – сказал Генка. – Почему хуже? Что может быть хуже лося-потрошителя? – Это лиса, – ответил Генка. Трава раздвинулась, и лиса показалась. Лиса была худой и какой-то дёрганой, озиралась, нюхала воздух, поскуливала, прижав хвост к земле. «Одноухая», – отметил Витька. Правое ухо срезано совсем, под основание, над ушной раковиной нарос рыжий пух, как мать-и-мачеха в мае. – Бешеная, – добавил Генка. Лиса издала квакающий звук. Помотала головой, точно стараясь вытрясти воду из ушей. – Отступаем к крыльцу, – сказал Генка. – Потихоньку, помаленьку, чтобы не… Жмуркин кинулся бежать первым. – Стоять! – прошипел Генка и тут же крикнул: – Ладно, бежим! Витька рванул вслед за Жмуркиным. Не хотелось быть покусанным бешеной лисой. Очень. Лиса завизжала и бросилась за ними. Генка растерялся и секунду промедлил, и лисе этого хватило – в два прыжка она оказалась возле Генки и попыталась вцепиться в ногу. Но вот просто так загрызть Генку у лисы не получилось, Генка изловчился и ловко отпнул зверюку. Лиса откатилась в сторону и с трудом поднялась. Жмуркин ломился в дверь дома. Крыльцо немного перекосило, и дверь не открывалась. Подоспел Витька, навалился тоже. Дверь не поддавалась. Лиса прыгнула снова. В этот раз Генке увернуться не удалось, лиса вцепилась зубами в разгрузку. Генку повело в сторону, он запутался в траве и упал. Лиса оказалась сверху, щёлкнула зубами возле Генкиного носа. Витька и Жмуркин бросили дверь и поспешили на помощь. Но Генка уже расстегнул жилет, вывернулся, перекатился и на четвереньках устремился к крыльцу. Лиса трепала разгрузку. Витька и Жмуркин подхватили Генку и уже втроём толкнули дверь. Та громко скрипнула и чуть уступила. Лиса обернулась на скрип. Ребята ударили в дверь дружнее и провалились в сени. Генка тут же вскочил и затворил дверь за собой. Снаружи послышался царапаюший звук. – Скребётся! – взвизгнул Жмуркин и отполз к стене. – Сюда не пролезет, – успокоил Генка. – Можете не дёргаться. – А кто тут дёргался? – немедленно нагло поинтересовался Жмуркин. – Мне кажется, ты сам больше всех затрясся, половину гардероба растерял. А как неустрашимо ты убегал на карачках?! Просто песня! Песнь про храброго Генку! Витька огляделся. Постепенно глаза привыкали, и Витька начал различать обстановку. Они находились в сенях, разделённых для лучшей теплоизоляции на две части. Через низкую крышу проникали тоненькие, как паутина, лучи света, хотя и смотреть особо тут было не на что – сени оказались заполнены рухлядью. Самой настоящей: сломанными стульями, сгнившими ватогрейками, высох-шими вениками, вешалками, почему-то дровами, сопревшими журналами «Крестьянка», шишками, ржавыми вёдрами, ещё барахлом. |