Онлайн книга «Книга домыслов»
|
– Урезание бюджета. Два страшных по своей силе слова. До этого момента я не произносил их вслух – по крайней мере, при тех, кто еще не в курсе. – В будние дни библиотека теперь закрыта? – Открыта, но без меня. Отпущен на все четыре стороны. Ее руки обвились вокруг моих плеч. Сестра прижалась к моей груди. Так она поступала в детстве всякий раз, когда хотела, чтобы я поносил ее на руках. Как будто она до сих пор во мне нуждается. – Они идиоты. – У них просто нет денег. – Только ты способен находить оправдание для людей, уволивших тебя. Может, и так. – Твоя очередь. – Моя? Она побежала в кухню и вернулась с брикетом сухой лапши. – Ты знаешь, почему я не на работе, а дома. Теперь твоя очередь рассказывать. – Мне захотелось тебя повидать. Давно не виделись. Это уж точно. Глядя на сестру, я вспомнил, как она, забросив рюкзак на заднее сиденье «олдсмобиля», сбежала из дому. – Ты поедешь со мной, – заявила Энола, отламывая кусочек сухой лапши и отправляя его себе в рот. – Ты безработный. Карнавальное шоу Роуза, в котором я сейчас участвую, – то, что нужно. Том Роуз хорошо ко мне относится. Он найдет для тебя какое-нибудь занятие. – Я библиотекарь. – Бывший библиотекарь. – Ее слова не должны были бы меня уязвить, но уязвили. – Ты хороший пловец. Бак-ловушка для тебя проще простого. Как она может серьезно говорить такое? Сестра снова плюхнулась в кресло и захрустела сухой лапшой. – У них уже есть пловчиха. – Нет. Этим занимался ты с матерью. Я гадаю на картах. Как будто я не научил ее всему тому, чему обучила меня мама! Я показал сестре, как выпускать воздух и расправлять грудную клетку, объяснил, когда следует позволять весу тела тащить тебя на дно, когда надо улыбаться… Я помнил ее маленькой. Купальный костюм в горошек. Черные, как у мамы, волосы плывут вокруг нее в воде. Сестра улыбается мне из-под воды, а я считаю: «Восемьдесят девять Миссисипи, девяносто Миссисипи…» – У меня есть кое-какие наметки. Я разослал свои резюме, а завтра буду звонить охотнику за головами. Я со всем справлюсь. – Будет лучше, если ты поедешь со мной. Я очень волнуюсь за тебя, когда ты один живешь в этом доме. Сестра огляделась, останавливая взгляд на каждой трещинке, каждой дырке, образовавшихся за время ее отсутствия. – Иногда я по тебе скучаю. Я сел на пол. Энола осталась сидеть в кресле. Первый шаг навстречу друг другу. – Когда ты мне позвонила, то напугала до чертиков. Нагадала себе что-нибудь страшное? – Я не хочу об этом говорить. Сестра сунула мизинец в небольшую дырочку на потертой обивке подлокотника кресла. – Зачем ты перенес свои вещи в гостиную? – Так проще, тут компьютер… Проще искать работу. – Чем-то пахнет… В доме всегда так пахло? – А как, по-твоему, здесь должно пахнуть? Дом пропах кофе, приготавливаемой в кухне пищей и немного морем. Сестра, не приложив, казалось, ни малейшего усилия, спрыгнула с кресла и приземлилась возле меня ворохом мешковатой одежды. Она подобрала валяющийся на полу листок бумаги и принялась рассеянно сгибать и разгибать уголок. Цирк «Эфемерный», 1981 год. Небольшой отрывок, посвященный прыгунам с вышки. В нем упомянуто имя моей бабушки. Сестра крутила уголок бумаги, зажав его между большим и указательным пальцами так, как европейка обычно делает с сигаретой. – Прекрати! Ты же приехала сюда не для того, чтобы портить мои вещи? – Не смотри на меня так. Это никогда не кончится… – начала она, но затем заговорила о другом. – Я разговаривала с Фрэнком. Он считает, что дом может в любую минуту разрушиться. – Звонила Фрэнку? Зачем тебе понадобилось звонить ему? – Хотела предупредить его о своем приезде. Хотелось с ним увидеться… Это правда? – Ты о доме? Не знаю. Возможно. – Тебе обязательно надо поехать вместе со мной. Энола, потянувшись, достала книгу, лежавшую на моем письменном столе. «Легенды и стихотворения Балтийского моря». Книга Петера Болоховскиса. В детстве мама читала ее мне. Сестра порывисто раскрыла ее, едва не разорвав переплет. – Полегче! Хорошо? Эту книгу трудно найти. Или украсть… Энола швырнула книгу на кресло, и она раскрылась на иллюстрации, изображающей стоящего у ствола дерева на берегу реки мужчину. Я вспомнил, о чем эта сказка: мужчину соблазнила водяная женщина. Кажется, их называют русалками. Русалками становятся дети и девственницы, которые умирают некрещенными. Во всех культурах мира есть водяные духи: русалки, селки, никси. В Америке мы не придумали для них имени. – Извини, что я вот так тогда уехала, – сказала сестра. – Ничего страшного. – Я видела, как ты стараешься… – Спасибо. Энола, обняв меня, склонила голову мне на плечо. Так мы и застыли, глядя на стены, глядя куда угодно, лишь бы не друг на друга. Сестра мотнула головой в сторону книги. – Сделай для меня кое-что. – Да? – Почитай мне вслух. В детстве я очень любила, когда ты мне читал. Когда я выросла, никто мне уже не читал. В книге Болоховскиса я отыскал сказку «Орел», которую выбрала сестра. Медленно, как мама, я принялся читать Эноле о крестьянской дочери, которая стала королевой змей, и о ее детях, превратившихся в дрожащие на ветру деревца. Во всех сказках хорошее имеет свою цену. Энола слушала меня молча, прижавшись лбом к моему плечу, позволяя запомнить себя такой, какой она была в эту минуту. Позже, когда солнце уже село, я встал, разминая ноги, стараясь восстановить кровообращение. В ступни словно кто-то вогнал несколько иголок или булавок. – Я много часов провела за рулем, – сказала Энола. – Голова раскалывается. Я хочу спать. Я взъерошил ее волосы костяшками пальцев. Теперь у нее на голове был короткий, торчащий во все стороны ежик. Я хотел спросить, зачем сестра коротко подстриглась, но решил, что не стоит. – В твоей спальне все осталось так же, как было до твоего отъезда. Энола шаркающей походкой направилась по коридору к себе. Скрипнув, отворилась дверь. – Ты хоть бы одеяло поменял. А кто пожелает мне спокойной ночи? Прищурившись, я смотрел на плохо отпечатавшуюся ксерокопию документа, когда свет автомобильных фар внезапно осветил комнату. Я взглянул на часы. Половина десятого. Я должен был заехать за Алисой в восемь часов… Да, это ее машина. Я видел, как она идет к дому по гравийной подъездной дорожке. На ней были джинсы и футболка. Волосы распущены. Я огляделся. Повсюду были разбросаны мои вещи, книги, упаковки из-под лапши. Блин! |