Онлайн книга «Контрольная диверсия»
— Имя, фамилия?! — Барри Гоголадзе, — услужливо ответил грузин. — Суррогатный грузин! — высказался Жаглин. — Барри, что ты здесь делаешь? — серьёзным тоном спросил Цветаев. — On the basis of the thirteenth article of Genevan Convention you must apply with me humanely, — выдал Барри Гоголадзе. — Чего-о-о?! — страшно удивился Жаглин. — Ты ещё над нами издеваешься, ляха бляха?! — Кто ты такой вообще? — В смысле?.. — «Чвашник»?! — Я не знаю, что такое «чвашник»… — Частная военная армия! — хором и с плохо скрываемой яростью объяснили ему. — Ляха бляха! — Да, — признался Барри Гоголадзе, — только у вас неправильное представление о нас. Мы… — Заткнись! — посоветовал ему Цветаев. — Заткнись! — добавил Жаглин. — Хорошо… ладно… — покорно согласился Барри Гоголадзе и «натянул» на лицо постное выражение. Он понял, что за Зинку его убьют точно, а за «чвашника» могут просто хорошенько настучать по голове. — Надо на него штаны надеть, — заметил Цветаев и посмотрел на Жаглина, мол, что будем делать? Но Жаглин ничего не подсказал, ход мыслей у него был совсем иным. — Ты взял, ты и надевай, — брезгливо ответил он. — Отволочём в любую пустую квартиру, — предложил Цветаев, — а потом Тошу приведём. А?.. — Ага, — иронично заметил Жаглин, — так он тебе и придёт. Пророк в лучшем случае обложит матом, а в худшем — посмотрит с презрением, мол, не можете нормально работу сделать! — И то правда, — согласился Цветаев и внимательно посмотрел на Барри Гоголадзе. — Не волочь же на себе такого борова. Он представил, как они потащат голого Барри Гоголадзе через весь район и как Пророк скорчит недовольную мину. Надо было на машине ехать, да Жаглин: «Рядом, рядом». — А я о чём! — Тогда грохнем здесь! У Барри Гоголадзе от услышанного расширились зрачки. Он стал часто дышать. — Нет, — заявил Жаглин, — я хоть и скотина, но убивать его здесь не могу. — Почему? — удивился Цветаев. — Зинка… — отвернул морду Жаглин. — Что «Зинка»?.. Блин! Учить тебя жизни надо, решил Цветаев. — Зинка расстроится… — нехотя буркнул Жаглин. — По-моему, она уже расстроилась, — насмешливо заметил Цветаев. — Одно дело в квартире, а другое — на улице… — возразил Жаглин. — Забрызгаем всё. И Цветаев понял, что Жаглин хочет помириться с Зинкой и снова, как прежде, ходить к ней в гости. Дурак, решил он, ничему не учится. — Тогда, что, отпустим?.. — предложил Цветаев, хотя не верил даже самому себе. — Легко, — быстро согласился Жаглин, — только вначале кастрируем! — Кастрируем?! — Цветаев весело посмотрел на Барри Гоголадзе. — Ха! Он не согласится! — А кто его, идиота, спросит?! — удивился Жаглин. — Дай нож. — Ещё чего, марать инструмент. Иди на кухню, возьми потупее. — И то правда, — обрадовался Жаглин. Цветаев подумал, что Пророк будет крайне недоволен переездом на другой конец города и что вся эта затея с американцем уже провалилась. У Барри Гоголадзе наконец прорезался голос: — Что вы задумали?! Он глядел на них безумными глазами. — Где-то здесь я видел «скотч», — буднично произнёс Жаглин и принялся искать его. — Стойте! — закричал Барри Гоголадзе. — Я не военный, я строитель. I am a builder. — Чего ты строишь? — поинтересовался Жаглин. — Я не строю, а восстанавливаю, — с надеждой в голосе отозвался Барри Гоголадзе. — Что ты восстанавливаешь? — терпеливо спросил Жаглин. Он нашёл «скотч» и держал его в руках. — Вашу площадь независимости. — «Нетерпимости», — поправил его Цветаев невольно подумал об Орлове, связывая почему-то его и эту площадь. — Она давно уже не наша, — возразил Жаглин, возвращаясь из кухни с огромным ножом. — Выбирай, или мы тебя кончаем в лесочке, или отделываешься лишением «друга». — А-а-а… — тихо заверещал Барри Гоголадзе. — Я строитель из фирмы «Сентикс» в Далласе! Естественно, подумал Цветаев, выбор труден, ещё труднее решиться на что-то конкретное. Мысль была сюрреалистичной по сути, но не по содержанию. — А не надо по нашим бабам шляться, — нравоучительно сказал Жаглин. — Я бы лично выбрал смерть, правда? — он посмотрел на Цветаева. — А то жить без «друга» это какое-то не то. — Согласен, — кивнул Цветаев. — Действуй! — Не надо кастрировать, — слёзно попросил Барри Гоголадзе, — я вам деньги заплачу. У меня много денег. Возьмите деньги! — Жека, а ты проверял его документы? — сделал круглые глаза Жаглин. — Нет, — сознался Цветаев. — Он же голый. Даже в голову не пришло. Ты здесь занимайся своим делом. А я поищу документы. — Ага… — быстро согласился Жаглин и кровожадно посмотрел на Барри Гоголадзе. Цветаев пошёл в спальню. Там на кровати в самой соблазнительной позе лежала связанная Зинка. Во рту у неё был кляп. Она приветствовала Цветаева мычанием. — Лежи, ты не в моём вкусе, — сказал Цветаев, хотя, конечно, если перед тобой голая женщина, то какой разговор о вкусах? Он нашёл вещи Барри Гоголадзе и вернулся к Жаглину. — Стой! — сказал он, — смотри, что я обнаружил. — Вечно ты под руку, ляха бляха! — Жаглин отложил нож и разогнулся. Грузин, рыдая, брыкался. — Чего, так и не решился? — кивнул на него Цветаев. — Не-а… только примериваюсь, — ухмыльнулся Жаглин, брезгливо вытирая руки о штаны. — Смотри, — Цветаев вытряхнул из формы толстый бумажник. — Здесь ещё один. — Ого! — воскликнул Жаглин и забыл, что собрался кастрировать Барри Гоголадзе. — Да здесь долларов и евро до фига! Барри Гоголадзе радостно замычал, всем видом показывая, что он готов отдать всё, ради своего «друга». — А здесь еще?! — удивился Цветаев. Второй бумажник был туго набит банковскими карточками. — Ляха бляха! — воскликнул Жаглин. — Богатенький Буратино. Барри Гоголадзе промямлил сквозь «скотч»: — Берите, берите… — И возьмём, а что ты думал! — заверил его Жаглин и нагло засунул к себе в карман бумажник с деньгами. |