Онлайн книга «Чужая игра»
|
Фигуры Абросимова и здоровяка начали расплываться. А затем и вовсе растворились в сером колеблющемся тумане. Он постепенно вливался в уши, рот, ноздри и затапливал тщетно бьющуюся в отчаянной схватке с мраком угасающую искру сознания… Очнулся я крепко привязанным к «электрическому стулу». Это я понял сразу, едва ко мне начало возвращаться сознание. Еще не открыв глаза, я пошевелил руками и убедился, что вязали меня на совесть и со знанием дела. Это понятно — даже тот мизер фактов, что фигурировал в моем досье, предполагал при работе со мной повышенную степень безопасности. Я поднял тяжелые веки. Злость грызла мое сердце, но я решил не подавать виду. А ведь я сразу почуял, что кофе имеет какой-то странный привкус. Но списал это на тюремные условия. Идиот! Рядом со стулом, напротив, стоял Абросимов, с нездоровым интересом наблюдая за моими попытками сесть ровно. Позади него находились здоровяк и еще один человек с невыразительным землистым лицом и пронзительными синими глазами; они казались покрытыми ледяной скорлупой. — Вот и ладушки… — сказал Абросимов. И довольно ухмыльнулся. — Мы проснулись… — Он сказал это как заботливая нянька. Ути-пути, ути-пути… мать твою!.. Урод плешивый. — Что… что вы со мной сделали? — спросил я непослушным языком. Спросил, а сам уже все понял. Наверное, в кофе подмешали сильнодействующее снотворное нового поколения, о котором мне говорил Волкодав. Его можно было дозировать таким образом, что человек засыпал точно в рассчитанное время и на столько, насколько необходимо. Снотворное не применялось в медицинской практике из-за побочных эффектов, но охотно использовалось спецслужбами. Как нашими, так и зарубежными. — Маленький эксперимент… хе-хе… — засмеялся Абросимов. Он просто лучился от предвкушения удовольствия. Паскудник… Полковник довольно потирал руки. Теперь я точно знал, что меня будут пытать. Притом с применением запрещенных разными международными конвенциями ноу-хау… чтоб им дрын в глотку, этим ученым умникам, разрабатывающим всякие пакости. Скоро из-за их извращенных умов Земля полетит в тартарары, а они все изобретают. — Успокойтесь, Карасев. Вы просто ответите на наши вопросы. Честно и без утайки. — Он снова противно хихикнул. Я хотел возмутиться, но тут со мной что-то случилось. Мне вдруг стало весело и безумно захотелось болтать о чем угодно и до бесконечности. Наверное, у меня был совершенно глупый вид, потому что Абросимов насмешливо покачал головой и приказал: — Ливенцов, ты свободен. Баркасов, принимайся за дело. Здоровяк поспешно удалился. Синеглазый Баркасов подошел ко мне вплотную. — Фамилия! — отрывисто спросил он. — Карасев… Так мне сказали. — Кто сказал? — Полковник Кончак. — А сами разве не знаете? — Я забыл. — Черт возьми, что он болтает! — подскочил Абросимов. — Сколько ты ему вколол? — Как обычно, два кубика. И прошу вас, товарищ полковник, не мешайте. Время… — Ладно, продолжай… — буркнул Абросимов. — Откуда вы приехали? — Из Греции. — Что вы там делали? — Искал Сеитова. — Кто такой Сеитов? — Это несущественно, — перебил Баркасова полковник. — Сеитова мы и без него знаем. — Вы встречались в Греции с Толоконником? — Кто такой Толоконник? — Да или нет! — Нет. — Но вы о нем что-либо слышали? — Да. — Что именно? — Точно не помню… Я уже все понял — меня «прокачивали». И пытался изо всех своих сил противиться действию «сыворотки правды». О Толоконнике я и впрямь мало что знал. Волкодав и Сидор не посвящали меня в свои секреты, хотя по обрывкам их разговоров я составил некоторое представление об этом человеке. Этот человек был бандит, кажется киллер мафии, и работал на спецслужбы. Он сбежал в Грецию, откуда принялся шантажировать своих работодателей. Вот и все, что я знал. Волкодав получил задание на ликвидацию Толоконника. Так вышло, что я помог ему. Правда, Толоконник попал в руки полковника Кончака живым. Но я бы не поручился, что киллер, этот трижды глупец, надумавший сразиться со спецслужбами, проживет слишком долго. Я противился действию препарата, но не всегда с успехом. Меня будто кто-то тянул за язык, чему немало способствовал своими напористыми и беспрерывными вопросами Баркасов. — …Кто приказал тебе убить Шалычева? Баркасов уже перешел на «ты». — Кто такой Шалычев? — Губернатор. — Я его не знаю. — Нет, он тебе хорошо известен. — Я никого не убивал! — Ложь! Кто отдал приказ? Говори! — Я не помню! — Ты убил его! Вспомни — Шалычев. Отвечай, быстрее! — Я ничего не знаю! — Знаешь! Говори! — Я не могу вспомнить… — Мы знаем, что приказ ликвидировать Шалычева отдал полковник Кончак. Это так? — Не помню! Не знаю! — Повтори — Шалычева приказал убить Кончак. Ну! — Я не убивал этого… Шалычева! — Черт знает что! — опять вклинился разгневанный Абросимов. — Он что, издевается над нами?! «Не помню», «не знаю», «забыл», «я там не был»… Мать его!.. Ты точно вколол два кубика? — Посмотрите, на столе пустая ампула. Я сам ничего не понимаю. Ладно, спроси что-либо бытовое… Например, о семье. — У вас есть семья? — Мне сказали, что есть. — Как это… сказали?! Кто сказал? — Полковник Кончак. — А сами вы об этом не знали? — Нет. — Господи, что он несет?! Абросимов схватился за голову: — Хватит, к черту! Сделай ему еще один укол! — Товарищ полковник, это чревато… — А мне плевать! Делай, что тебе приказано! Баркасов сокрушенно покачал головой, но послушно направился к столу, где в медицинской кювете лежали ампулы и шприцы. Я попытался собраться. Мне нужно во что бы то ни стало использовать минутную передышку в допросе для медитации. |