Книга Троянский конь, страница 21 – Иван Сербин

* * *

— Ну, что у вас? — спросил Лемехов, когда Катя вошла в дежурную часть.

— В общем, машины осмотрели, все чисто, — ответил за Катю Женя Кузенко. — Два ствола, но оба законные. Разрешение в порядке. Охранная структура, то-се… А больше ничего. Как будто они не на разбор ехали, а на прогулку.

— Так… — Лемехов плюхнулся на ограждение отделения для временно задержанных, оглядел коллег. — И что делать будем?

— А что тут сделаешь? — Катя вздохнула. — Ничего. Составим протокол по факту драки и отпустим.

— Чего-то я, братцы, не понимаю, — раздумчиво протянул Лемехов.

Володя Паничев зашел в дежурку, принялся звонить домой. Надо же было предупредить своих, что задерживается.

— Мать, — окликнул он Катю, — а может, ну их на хрен? Пусть катятся к едрене матери. Ну что им та драка? Посмеяться только, а нам с протоколами полночи возиться.

Парень, задержанный вместе с бойцами из бригады Смольного, сидел за огородкой, на которую взгромоздился Лемехов. Глазел по сторонам с любопытством, будто и не задержали его, а он сам зашел на пару минут. Вроде как на экскурсию.

Катя бросила на него быстрый взгляд. Симпатичный мальчишка. И тут же чертыхнулась про себя. Чего смотреть? Все равно пустышка. Как девчонка, ей-богу.

— Что ты сказал? — переспросила она Кузенко.

— Кать, что с тобой? — спросил Паничев.

— Нормально все. Задумалась.

— А-а, — протянул Кузенко и тоже взглянул на парня. — Понятно.

— Что тебе понятно? — вспыхнула Катя. — Докладывай, понятливый.

— Да я так просто. К слову пришлось. Я подумал, Кать, если уж нам их все равно оформлять, давай хоть хулиганку на них навесим. Кое-кому из этих орлов полезно пару недель улицы помести. Для фасона. В городе чище станет. — Он с сомнением посмотрел на вновь задумавшуюся Катю и продолжил, не меняя тона: — А можно их всех отпустить и по ордену дать. Ленина. Хотя Ленина, наверное, мало будет. Лучше сразу по Герою. По две штуки, каждому. Как думаешь, Кать?

— Да, — кивнула рассеянно Катя, снова взглянула на парня и почувствовала, как на щеках загорается предательский румянец. Он смотрел на нее, однако стоило ей повернуться, тут же отвел взгляд. Да что это с ней такое происходит? Как школьница. — Женя… в общем, давай займись.

— Чем? — Оперативник напрягся. — По ордену им выписать? Ты хоть слышала, какую хрень я тут только что нес? Кать, заканчивай. Просыпайся. У нас бригада целая в клетке сидит. Даже если по пять минут на каждого потратить, все равно с рапортами да протоколами будем полночи колбаситься. Дел куча. Мать, ты о чем думаешь?

Катя повернулась, посмотрела на него. Несколько секунд в ее глазах еще плавала янтарная пустота, мерцающая золотыми искрами.

Но мало-помалу они становились все более осмысленными. Володя Паничев нервно пощелкал пальцами:

— Что делать-то будем, Кать?

— Да. Ты прав, Жень. — Катя вздохнула, тряхнула головой. — Накатило что-то. Устала, наверное. Не выспалась.

— Угу, — мрачно буркнул Панкратов. — Я так и понял.

— В общем так… Володя. Давай… Тех, что дрались, оформляй по двести тринадцатой. Заодно сто шестнадцатую можешь накинуть.

— А сто шестнадцатую-то ^[2] по какому поводу?

— Вот по этому, — Катя кивнула на Диму. — Господин Мало нам сейчас заявление напишет. Отвези его в травм-пункт, пусть зафиксируют побои, ну и оформляй как положено.

— Лады, — кивнул Панкратов.

— Одну минуточку. — Дима поднял руку. — Я не собираюсь писать никаких заявлений.

— Почему? — Катя повернулась к нему.

— Ну, видите ли, я постоянно проживаю в Москве. Здесь бываю исключительно наездами. Навещаю отца. Дело, естественно, передадут в местный суд, а у меня просто не будет времени появляться на процессе. Поймите правильно.

Лемехов серьезно посмотрел на парня.

— Товарищ, по-моему, не проникся социалистическим самосознанием. Кать, давай я с ним в «оперативную» схожу, поговорю, объясню.

— Не нужно. «Пробей-ка» его лучше через «центральную».

— Ладно, мать, как скажешь, нет вопросов, — кивнул Паничев. — Сейчас все сделаем. Жека, засунь их в камеру какую-нибудь, пока мы документы пробьем.

— Да ты чего! — засмеялся Панкратов. — Они и стоя в одну камеру не войдут…

— Ничего, потерпят. Или прикажешь им номера в «Метрополе» снять?

— Ага, президентские, — загоготал Лемехов.

— Все равно через пару часов придется большинство из них выпустить, — ответила жестко Катя. — Давайте, ребята, работаем.

Катя достала сигарету, закурила, сделала несколько затяжек, раздавила окурок в пепельнице.

— Пойду Гукину доложусь.

Гукин был у себя, сидел, читал утреннюю газету. Когда Катя постучала, гаркнул:

— Не заперто, — и, увидев, кто пришел, не без налета раздражения сказал: — Ты чего ломишься-то каждый раз, Катерина? Мы тут на службе, не дома. Чем я, по-твоему, здесь таким занимаюсь, что ко мне стучаться надо каждый раз? В бане парюсь или с барышнями время провожу?

— Так ведь вроде как положено, Никита Степаныч, — вздохнула Катя. — Субординация.

— Тоже мне, нашла английский королевский двор, — ворчливо отозвался Гукин, сворачивая газету и убирая ее в сейф. — Давай докладывай, как прошло?

— Нормально прошло. — Катя, не дожидаясь приглашения, отодвинула стул, присела. — Без стрельбы и большого шума.

— Ну, то, что без стрельбы, это я уже понял. А насчет шума ты, пожалуй, преувеличиваешь. — Он указал на открытую фрамугу. — Всех хоть задержали?

— Всех, Никита Степанович.

— Ага, — удовлетворенно хмыкнул Гукин. — Нашли что?

— Два ствола. Оба у «смольновцев». И на оба имеются разрешения.

— Оформи изъятие. Проверить надо бы.

— Хорошо.

— А со второй стороны?

— А со второй стороны приехал Мало-младший, сын Крохи. Один. «Смольновские» затеяли с ним драку. Мы его проверили. Ничего. Ни ствола, ни ножа…

— Ни вилки, — закончил за нее Гукин. — В общем, Катерина, давай-ка ты этого Мало-младшего отпусти.

— С какой это стати? — напряглась Катя.

Нет, тут был вопрос принципиальный. Одно дело, когда ты сам решаешь, что к задержанному никаких претензий нет, а если и есть, то доказать их не представляется возможным, тогда да. Сам дурак. И совсем другое, когда кто-то… Ладно, не кто-то, начальник, но все равно… Приказывает тебе задержанного отпустить. Это ведь твой «клиент».