Онлайн книга «Сингапурский квартет»
|
Дроздов сполоснул руки в крохотном умывальнике, включил кофеварку. Привычно ссутулившись, взглянул в окно. На «психодроме» журналист, задержавшись на минуту, смешил прогуливавшихся Немчин. Клава прикладывала ладони к щекам. Ее муж протягивал Шемякину какие-то деньги. Консул вернулся в кабинетик. По регистрационному журналу отпуск Немчинам предстоял через полтора месяца. Свидание Клавы и Севастьянова в «Амбассадоре» ускоряло выезд и превращало его в окончательный отъезд. Приходилось выселять способного дипломата. Но Дроздов не мог подвергать малейшему риску операцию, развивавшуюся вопреки многим опасениям и по фантастически дерзкому замыслу. Шантаж Севастьянова могли начать с Клавы, в Бангкоке. — Входите! — отозвался он на стук в дверь. — Там кофеварка включена, и питье, верно, сготовилось… Следовало ещё продумать формулировку для посла. В прихожей грохнуло. Сильно пахнуло кофе. — Разбил и пролил? Шемякин в дверях развел руками. — Разбил и пролил… Тряпка есть? Пока варился новый кофе, оба молчали. — Николай, — сказал журналист, — что такое для тебя Севастьянов? Парень, летевший со мной в Сингапур… Дроздов осмотрел чашки. У обеих отбились ручки. Он разлил кофе. Отпил и крякнул. — Человек. Русский человек… А почему такой вопрос? Пока Шемякин говорил речь в защиту сингапурского бухгалтера, готовившегося к героическому поступку, он не притронулся к кофе. Дроздов не задавал вопросов и не уточнял деталей. Равнодушно катал чашку без ручки между лопатообразными ладонями. Бэзил разнервничался. Консула словно подменили. Потом Шемякин сообразил: между дроздовских губ не дымила сигарета. — Ты курить, что ли, бросил? — Бросил, — сказал Дроздов. — Хорошо теперь себя чувствую… Встал, ссутулившись. — Может, ты думаешь, я выдумал про Севастьянова? — спросил Шемякин. — Может, и не выдумал… — Тогда надо что-то для него сделать! Поддержать… А ты зеваешь во весь рот от скуки. — Сделай… — Слушай, Николай, ты меня не понял… Парень в одиночку ввязывается в жуткую свалку. Не завтра, так послезавтра… Я чувствую… Нужно помочь. У тебя ведь власть… есть возможность поддержать… — Вот и поддержи. — Что значит — поддержи? Не я консул, а ты! — Вот что, друг мой Бэзил… Я ведь догадливый. Поэтому не дави не меня. Работу, о которой ты здесь хлопочешь, кое-кто сделает… А ты пока задай себе один вопрос и потом сам, самостоятельно, без подсказки консула, ответь на него. Вопрос я тебе сформулирую. Верю ли я, что мой соотечественник Севастьянов коррумпирован преступниками и намеревается, получив от них взятку, скрыться за границей? Прими на себя ответственность… И не лезь с этим ко мне… А то ведь твоя забота смахивает на донос. Шемякин смолчал. Вскочил, забегал по мезонину. — А, черт! — вырвалось у него. — Обрати внимание, здесь учреждение, — сказал Дроздов равнодушно. — Что же делать? Я как-то сразу не подумал, когда разговаривал с ним в Сингапуре, что он действительно может удариться в оперативные действия… Ведь погибнет же! — Севастьянов действительно нуждается в сильной поддержке, — сказал Дроздов медленно, взвешивая каждое слово, опасаясь сообщить больше, чем хотелось. — Но не здесь, в Бангкоке или в Сингапуре… Он будет нуждаться в помощи в Москве, в своем холдинге, где довольно скоро окажется снова. У них есть решение откомандировать его обратно домой. Хотя севастьяновское начальство, я чувствую, не очень уверено в правильности такого шага… События могут пойти вразнос, и наш бухгалтер окажется в Москве настолько быстро, что не успеет обзавестись свидетельствами своей… своей… как бы тебе сказать… — Скажи мне, дураку, сделай милость! Попытаюсь как-нибудь понять… — Позитивной деятельности. Сформулируем так! И не ори на меня. Здесь, как пишут в романах, вопросы задаем мы… А как помочь в Москве Севастьянову, я не знаю. Пока не знаю. Подумай и ты. Давай подумаем вместе… Зазвонил телефон. Дроздов выслушал, повесил трубку и сказал: — Завканц готовит обед. На первое бульон с яйцом, на второе зразы… Откроет банку с селедочкой. Полтора часа назад я наобедался с одним должностным лицом за казенный счет, есть не хочу. А истраченного дома продукта жаль. Чем выбрасывать, скормим тебе… Ты ведь прыгаешь по региону без жены… Хоть бы нашел какую-нибудь временную азиаточку, что ли! Разрешаю властью консула… Ха! «Нашел и без твоего разрешения», — подумал Бэзил и сказал: — Вот что, Николай, поеду-ка я к себе на квартиру, соединюсь с редакцией и попрошу со следующей недели очередной отпуск. По каким обстоятельствам, найду… Как полностью называется московская контора Севастьянова? — Сначала обед. Какая редакция? Воскресенье сегодня… Кроме дежурных, никого в твоей газете. Рыбу ловят… Вперед, к завканцу! Между прочим, что это за пачку деньжат ты вытянул у Немчин? Бэзил мрачновато покачал головой. — Попросили отвезти в Москву. Вернуть… Не могут купить какую-то ювелирку, или не решаются взять ответственность, не знаю… Я бы тоже не стал брать на себя ответственность… Две тысячи долларов, на конверте написано, кому отдать в Москве. Это начальник Севастьянова. В его банке. — Почему они решили, что ты уезжаешь? — Когда они спросили, не собираюсь ли я вскорости в Москву, я вдруг и решил, что действительно, пожалуй, нужно ехать… По дороге к «тойоте-крессиде» Дроздов спел про прекрасную маркизу, у которой все хорошо за исключением пустяка. В журналисте он, кажется, не ошибся. Где это сказано: судьба человека — его характер? Шемякин же подумал, что всю жизнь обречен, наверное, ошибаться в людях из казенных спецконтор. В сущности, Ефим Шлайн подставляет Севастьянова: с его помощью в московском холдинге он выявит и приберет к рукам «крота», а как его финансовый самурай выпутается после этого из свалки с сингапурскими гангстерищами, ему наплевать. Как наплевать на это и Дроздову, который ради Севастьянова не шевельнет и пальцем. Бэзил выкатил во двор «тойоту», оставленную в посольском гараже перед отъездом в Сингапур и Джакарту. — На обед к завканцу поеду на своей, чтобы потом сразу к себе, сказал он Дроздову. Захлопнув дверцу, Шемякин аккуратно переложил купюры из конверта, полученного от Немчин, в бумажник. Уже воткнув ключ зажигания в замок, он вдруг спохватился и вытащил деньги обратно. Глаз верно подметил: номера новеньких сотенных шли по порядку, начиная с AВ00869953H. Тонкую пачку перетягивала резинка поверх обрывка банковской бандероли с надписью «RNBNY 6th Floor Jardine House Central Hong Kong». |