Онлайн книга «Игра с огнем»
– Значит, ты можешь писать музыку для ансамблей? – Если меня посещает вдохновение. – Понимаю. Понимаю. Полковник обошел его, словно чтобы разглядеть со всех сторон. Потом резко повернулся к двум солдатам: – Оставьте нас. – Подождать за дверью? Бог его знает, что он может… – Ты думаешь, я не справлюсь с жалким заключенным? Ну ладно, если хотите, стойте за дверью. Идите. Полковник молча, с каменным лицом ждал, когда солдаты выйдут из комнаты. Только когда дверь закрылась, он снова посмотрел на Лоренцо. – Садись, – приказал он. Лоренцо положил скрипку в футляр и опустился на стул, игра настолько вымотала его, что ноги подгибались. Полковник взял Ла Дианору, поднес к лампе, восхищаясь теплым налетом времени на дереве. – В руках человека менее искусного такой инструмент был бы бесполезен. Но в твоих руках он оживает. Он поднес скрипку к уху и постучал по задней деке, прислушался к сочному звуку дерева. Положив Ла Дианору назад в футляр, он увидел сборник цыганских мелодий, засунутый за ремешок под крышкой. Военный вытащил книгу и нахмурился, листая страницы. Желудок Лоренцо завязался в узел. Будь это ноты какого-нибудь почтенного композитора вроде Моцарта, Баха или Шуберта, он бы не беспокоился, но полковник держал в руках книгу с цыганскими мелодиями, с музыкой неприкасаемых. Полковник засунул книгу назад в футляр. – Из библиотеки моего деда, – поспешно пояснил Лоренцо. – Он профессор музыки в Ка-Фоскари. Его работа – собирать всякие… – Что касается музыки, тут не мне судить, – сказал полковник, движением руки отпуская грех Лоренцо. – Я не похож на головорезов-чернорубашечников, которые сжигают книги и разбивают инструменты. Нет, я люблю музыку, всякую музыку. Даже в разгар таких грязных дел мы не должны терять любовь к искусствам. Ты согласен? Он вытянул губы и несколько секунд разглядывал Лоренцо. Затем встал, подошел к столику, вернулся с жалкими остатками своего ужина и поставил перед Лоренцо. – Художнику, чтобы творить, нужно топливо. Ешь, – приказал он. Лоренцо уставился на горбушку и загустевшую подливку в белом слое жира. Мяса не осталось, только несколько долек морковки и лука, но для голодного человека – настоящий пир. Но он не прикоснулся к еде. Представил себе худое лицо сестры. Подумал о матери – она от голода ослабела и плохо держалась на ногах. – Моя семья не ела весь день, – сказал он. – Никто в поезде не ел. Не могли бы вы дать им… – Ты будешь есть или нет? – оборвал его полковник. – Если не будешь – отдам собакам. Лоренцо взял хлеб, подержал его в руке, чувство вины грызло его, но он так оголодал, что не мог противиться искушению. Он провел куском хлеба по подливке, собрал отвратительную ленточку жира и, сунув в рот, вздохнул, когда почувствовал взрыв вкуса на языке. Нежный говяжий жир. Сладковатая морковь. Дрожжевая горечь подгоревшей корочки. Он намочил оставшийся кусочек в подливке, а когда хлеб исчез во рту, пальцами подобрал последнюю канавку жира и наконец вылизал тарелку. Полковник сел на стул против него, закурил сигарету. На лице его застыло удивление, разбавленное скукой. – Я уберу, а то ты еще фарфор начнешь жевать, – сказал он и отнес тарелку на столик. – Могу приказать, чтобы принесли еще. – Прошу вас. Моя семья тоже голодна. – Тут я бессилен. – Но вы же можете… – Лоренцо осмелился заглянуть в глаза полковника. – Моей сестре всего пятнадцать. Ее зовут Пия, и она не сделала ничего плохого. Она хорошая, добрая душа, из тех душ, что заслуживают жить. И моя мать – она себя плохо чувствует, но будет работать. Они все будут. – Я для них ничего не могу сделать. И тебе советую перестать о них думать. – Перестать о них думать? Это моя семья, я не могу… – Не только можешь, но и должен, если хочешь выжить. Скажи мне, ты из тех, кто выживает? Лоренцо посмотрел в прозрачные голубые глаза и тут же понял: человек перед ним явно принадлежит к тем, кто умеет выживать. Брось его в океан или швырни в орущую толпу, и он как-нибудь исхитрится выбраться без единой царапинки. И теперь полковник призывал Лоренцо сделать то же самое, сбросить с себя весь тот груз, что может утащить его под воду. – Я хочу быть с ними, – сказал Лоренцо. – Не разделяйте нас. Если моя семья останется единой, я уверен, мы будем работать лучше. Мы принесем вам гораздо больше пользы. – Где ты, по-твоему, сейчас находишься? – Нам сказали, что нас везут в Фоссоли. Полковник хмыкнул: – Ты не в Фоссоли. Ты в Сан-Саббе. Здесь только транзитный лагерь. Отсюда большинство депортированных отправляются в другие места, если только не владеют определенными навыками. Как ты. – Тогда мне нужно вернуться в поезд, пока он не ушел. – Поверь мне, тебе не нужно возвращаться в этот поезд. – Куда их повезут? Пожалуйста, скажите, куда их повезут. Полковник глубоко затянулся сигаретой и выдохнул. Глядя на Лоренцо сквозь облачко дыма, он сказал: – Поезд идет на север. В Польшу. Полковник поставил перед Лоренцо стакан с вином; налил другой для себя и отхлебнул, разглядывая заключенного, сидящего напротив. – Ты из тех, кому повезло. Ты должен благодарить Бога, что остаешься здесь, в Сан-Саббе. – Моя семья… куда их повезут в Польше? – Вряд ли это имеет значение. – Для меня имеет. Полковник пожал плечами и закурил еще одну сигарету. – В какой бы лагерь их ни отвезли, там будет холодно. Холоднее, чем ты можешь себе представить. Больше я тебе ничего не могу гарантировать. – У моей сестры только тонкое пальтишко. И она такая болезненная… ей нельзя на тяжелые работы. Если бы ее назначили на какую-нибудь женскую… шить форму, чистить кастрюли… она бы справилась. Вы могли бы посодействовать? – Ты совсем ничего не понимаешь? Не понимаешь, что значит для еврея отправка в Польшу? Ты избежишь такой участи, если будешь работать со мной. – Моя сестра… – Да забудь ты про свою сестру, черт побери! Вспышка полковника потрясла Лоренцо. В отчаянной попытке спасти Пию он забыл о собственном опасном положении. Полковник может отдать приказ расстрелять его на месте, и, судя по ярости в его глазах, сейчас он, видимо, именно такой вариант и взвешивает. Шли секунды, Лоренцо сидел и ждал, готовый к тому, что бездна судьбы разверзнется перед ним пулей в затылок. Полковник откинулся на спинку стула и отхлебнул еще вина: – Если ты будешь сотрудничать, то возможно, останешься в живых. Но только если будешь сотрудничать. |