Онлайн книга «Следователь по особо важным делам»
|
Если не в-верите док-кументам, есть к-квитанции п-переводов… Через некоторое время я убедился, что заикался он не от встречи со мной. Просто дефект речи. Правда, узнав цель моего прихода, Нырков стал говорить значительно легче. — До покупки дома вы знали Залесских? — Нет. — А как отыскали друг друга? — Я тут работаю недалеко, за углом. Ну, со всей улицы приходят в магазин. Люди ведь, как не поговорить? С тобой заговаривают-отвечаешь и ты. Про разное. А мы с женой комнатку снимали. Сами понимаете… Ребёнка ждали. Вот я и спрашивал кое у кого, не продаётся ли дешёвый домик. Или даже полдомика. На хоромы где деньги взять? Я два года как демобилизовался. Да, хоромами эту избу никак не назовёшь. «Сборнощелевой», что выделил Залесским совхоз, выглядел дворцом в сравнении с этим. Однако, проходя мимо кухни, я увидел холодильник ЗИЛ. Дорогая вещь. — И кто же вас свёл? — Да никто. Как-то Валерий подходит ко мне. Прямо в магазине. Слышал, говорит, интересуетесь жильём. Мы условились встретиться. После работы. Ну, я пришёл. — Аня была дома? — Дома. Но она в разговоре не участвовала. На кухне была. — Вы интересовались, почему продают? — Продают, выходит, так решили… — Значит, разговора об этом не было? — Мы же люди. Конечно, потом спросил. — И что вам сказали? — Уезжаем, мол, вызывают на работу. Там и жильё дают… — Какое у вас сложилось впечатление: они все по согласию делали? Ну, когда с вами беседовали и вообще… в личных взаимоотношениях? — Как вам сказать? Я больше с Валерием толковал. Мужик, он в семье голова… А люди они, сразу видно, культурные. Между собой вежливы. Образование, оно кое-что значит… — Соседи вспоминают их? — Мы-то здесь без году неделя… — Но ведь сошлись с кем-нибудь? Нырков кивнул в сторону кухни, где хлопотала его жена: — Это бабское дело. Она, наверное, болтает с женщинами, Мне некогда. Намахаешься за день топором, еле ноги доносишь… Правда, когда узнали на улице, что Аня покончила с собой, обсуждали… — А как узнали? — На одной земле живём. Написал, видать, кто-то. Может, Анфиса Семёновна сообщила. Она к соседям ходит. — Кто такая Анфиса Семёновна? — Крёстная Ани. Деловая бабка… Стоп, Чикуров. На сцене появляется важное лицо. Крёстная. Ни по каким документам я бы её не нашёл. — Крёстная, говорите… Часто она бывает здесь? — Часто. Пенсионеркам, им делать нечего. А она к тому же одинокая. Насколько я понял, у Ани заместо родной матери была. Они при нас собирались. Мы у них кое-что для хозяйства прикупили. Все равно обживаться надо было. Им лучше и нам. Аня говорит, я, мол, в этом деле мало понимаю, толкуйте с крёстной. В смысле о цене и прочее… Да я могу её адрес дать. Вернее, объяснить, как пройти. Отсюда недалеко… От Нырковых я уходил в хорошем настроении. На всякий случай предупредил, что могу вызвать, оставил номер своего гостиничного телефона: мало ли что может всплыть… Ещё раз оглядев ветхий домишко, где прожила почти всю свою недолгую жизнь Аня Залесская, до замужества Кирсанова, я зашагал к гостинице… Анфиса Семёновна плакала. Я знал, что остановить слезы нельзя. Пока они сами не остановятся. Чистенькая комната в новом доме. Как говорят, с подселением. Весёлые обои с цветочками. И. большая фотография Ани с сыном. Для Анфисы Семёновны горе по поводу смерти Залесской по-настоящему глубоко личное. Я пришёл к старушке с утра, отложив встречу с работниками института. — Анфиса Семёновна, прошу вас, —возьмите себя в руки. Я понимаю, горе у вас большое. Но слезами уже не поможешь… — Милый человек, ничем уже не поможешь. А как взять себя в руки, когда сами текут? — Прошу вас… — Один у меня был человек на всем белом свете. Я её, можно сказать, вырастила. Матери она лишилась в одиннадцать годков… — А Сергей? — Сергей, Сереженька… — Старушка высморкалась в махонький платочек, утёрла слезы. — Что Сереженька. Он про бабку Анфису и знать не будет. Те люди чужие для меня. Валерий женится, дай-то бог ему хорошую жену, а Серёже — хорошую мать. Совсем отрезанный ломоть… Кому бабка Анфиса нужна? Богу-и то не нужна. Не прибирает. Охо-хо,. грехи наши тяжкие. Как чувствовало моё сердце, все отговаривала Анечку ехать. Нет, видать, судьба. Погубила её жизнь, попутал нечистый. Да и она сама как предчувствовала. Не с радостью собиралась, ох, не с радостью… — А почему же поехала? — Любила, видать, своего… — Анфиса Семёновна вздохнула. Старушка постепенно успокаивалась. — И она говорила, что не хочет ехать? — Не то чтобы прямо не хотела. Тут у неё все родное. Две могилки рядом. Мать и отец родные. А с другой стороны, здесь и горе своё хлебнула с малолетства. Как подумаешь, несладко у неё жизнь прошла. И будто все наладилось, нет, не сдержалась. Сама одним махом и кончила… — Отец её женился во второй раз? — Сергей Петрович-то? Что вы. Сам еле тянул лямку. Сердце. Всего на восемь годков пережил Катерину. Да и то-одно мучение. Все по врачам да по врачам. А мечтал: сломают их домишко, квартиру в новом доме дадут. Не дожил. И Аня тоже… Все, что говорила крёстная Ани, мне было важно. Но требовалось направить этот разговор. — Анфиса Семёновна, как получилось, что Валерий с Аней зарегистрировались только после пяти лет совместной жизни? — Не жили они пять лет совместно. Год даже не прожили вместе. — Постойте, Сергей — их ребёнок? — Это точно. Сергей-Залесский. Да вы на карточку посмотрите. Вылитый отец. — Она показала на фотографию на стене. — Как же получается тогда? — А очень просто. Пожили они с Аней месяца три, он уехал к своим. Как бы благословения просить. Аккурат у них каникулы были. И как в воду. Ни слуху ни духу. Аня, значит, в положении. Вроде и простая, а гордая была. Что делать? Институт бросать жалко. Два год"а оставалось Да и отец, покойник, наказывал: учись, говорит, дочка, чтобы жизнь у тебя интересней нашей сложилась. Пришлось ей и учиться, и работать, и Серёжку нянчить. Слава богу, я тут, рядышком. Вдвоём, можно сказать, и подняли. Люди хорошие помогли. И в институте тоже. А в этом году, нет, в прошлом, прямо в сочельник Валерий возвращается… — Он помогал Ане? — Какой там! Ни строчки за эти пять лет не написал. |