Онлайн книга «Следователь по особо важным делам»
|
А потом стоял в тени около входа в метро, стараясь не пропустить две женские фигуры: маленькую, почти девчоночью, Фаиночки и-чуть выше и стройнее-Нади. Они промелькнули в толпе— зрителей, выходивших из театра. Я шмыгнул за ними, ориентируясь на красивую, пышную Надину голову. Появляться в обществе секретарши не смел: что, если Надя разоблачила уже мою ложь о нашем с ней мнимом родстве? Вскочив в соседний вагон, я незаметно наблюдал за ними через стекло. Фаиночка сошла раньше. Надя осталась одна. Я отыскал её блестящее пальто среди других, ярких и разнообразных, и двинулся вслед. Догнал при выходе из метро. Взял под руку. — Довольно смело! — сказал странный низкий голос. Но рука не отстранилась. На меня чуть насмешливо смотрела незнакомая блондинка. Наверное, я извинялся. Во всяком случае, что-то долго бормотал. Потом мотался по площади, высматривая Надю. Блондинок было много. Высоких. В этих проклятых блестящих пальто. Словно вся Москва помешалась на них. И, ругая в душе моду, уныло поплёлся наконец к телефонуавтомату напротив её дома. — Работаешь? — спросила Надя, ничуть не удивившись. — Да, — соврал я, глядя на окно шестого этажа. — Понимаешь… — Не извиняйся. Мы же договорились… — Тебе понравилось? — Я ожидала большего. Но, в общем, ничего… Игорь, — я почувствовал, что она улыбается, — эта девочка в тебя влюблена? — Ну что ты! — убеждённо сказал я. — Она молодая. В таком возрасте нравится каждый мало-мальски… — Высокий мужчина? — договорила Надя. И весело рассмеялась. Мне показалось, что она ревнует. — Глупости. Фаиночка-это сама кротость… — Дорогой мой знаток человеческих душ, женское сердце — загадка. — Не большая, чем мужское, — парировал я. Мне ужасно хотелось прекратить этот разговор. — Надя, ты была в блестящем пальто? — А что? — Ничего. Я скучал по тебе и гадал, как ты одета. — В нем. Следовательская интуиция? — Просто я подумал: вся Москва носит такие пальто… А ты все-таки модельер… — Над этим стоит поразмыслить, — полушутя сказала Надя. — Завтра позвонишь? — Обязательно. Да, Надюша, мне хотят вырезать гланды… — А это страшно? — я услышал в её голосе неподдельную тревогу. — Не знаю. Потом скажу, — Звони. Непременно… Назавтра утром раздался звонок. Я ещё не успел снять плащ. — Товарищ Чикуров? — Да. — Иван Васильевич просил вас, как только ознакомитесь с делом,зайти к нему. — Хорошо, — сказал я. Вс„. Моя ложь раскрылась, и Фаиночка вычеркнула меня из списка друзей. Мне стало смешно и грустно. В общем, досадно. А может, перемелется? И снова в моей двери будет появляться кудрявая курносая мордашка… Посмотрим. Кто-то из великих писателей сказал, что женщины не прощают. Кажется, Дюма. Прежде чем засесть за изучение дела, подшитого в голубой папке, я позвонил в больницу. То, что я сегодня буду занят весь день, — совершенно определённо. Доктор не удивился. История, повторяющаяся в который раз. — Знаете, что вас ожидает? — спросил он со зловещим спокойствием. — Знаю. Ревмокардит. — Это слово он вбил в меня надёжно. — В лучшем случае, — сказал врач торжествующе. — И больше ко мне не приходите… — Приду. В трубке посопели. Потом — короткое: — Когда? — Завтра, возможно — через пару дней. — Ох, Игорь Андреевич, Игорь Андреевич… В голубой папке было сто девять листов. Дело о самоубийстве. Два месяца назад в селе Крылатом Североозерского района Алтайского края покончила с собой воспитательница детского сада совхоза «Маяк» Ангелина Сергеевна Залесская, 1947 года рождения. Старший следователь прокуратуры Алтайского края установил следующее. «Вечером 8 июля к супругам Залесскому В. Г. и Залесской А. С. пришёл в гости совхозный шофёр С. Коломойцев и принёс с собой бутылку водки. Коломойцев и Залесский, выпив бутылку, захотели ещё. А. Залесская запретила им. Но Залесский накричал на неё и отправился с Коломойцевым домой к последнему, захватив по дороге в продмагазине ещё бутылку водки. Они распили её у Коломойцева дома. После этого они ещё пили спирт, имеющийся у Коломойцева. Сколько выпили его, не помнят. Залесский был сильно выпивши и остался ночевать у Коломойцева, в доме гр. Матюшиной Е. Д., у которой последний снимал комнату. Наутро, 9 июля, проснувшись, Залесский и Коломойцев решили пойти к А. Залесской извиниться за вчерашнее поведение. В начале десятого утра, зайдя в дом (Залесский открыл дверь своим ключом), они обнаружили в комнате на полу около кровати труп Залесской. Правая рука умершей лежала на постели. Возле неё находилась опасная бритва в раскрытом положении. В области шеи Залесской имелась обширная рана (лист дела 4, 5, 6). Залесский и Коломойцев выбежали на улицу и стали звать соседей. На их крики прибежали Р. Ифанова и Е. Рябкин, живущие в соседних домах. Залесский просил вызвать «скорую помощь». Но Рыбкин сказал, что «скорую» вызывать поздно, надо звонить в милицию. Коломойцев побежал за участковым инспектором. Р. Ифанова обнаружила на столе в другой комнате предсмертное письмо Залесской, начинающееся словами: «Мой милый! Я любила тебя…» (лист дела 19, 20, 21). Следователь райпрокуратуры и оперативная группа Североозерского районного отдела внутренних дел, вызванные участковым инспектором младшим лейтенантом милиции Лицевым, прибыли на место происшествия в двенадцать часов три минуты…» Я дошёл до фотографии места происшествия… После осмотра трупа судмедэксперт дал заключение, что смерть Залесской наступила в период от 23 часов 8 июля до 02 часов 9 июля. При вскрытии это было подтверждено. В заключении судмедэкспертизы указано также, что Залесская находилась на седьмом месяце беременности. Данное место в деле подчёркнуто красным карандашом. Выходит, это были две смерти… Предсмертное письмо. Три листа из ученической тетради в линейку. Ровный, округлый почерк, вряд ли изменившийся со школы. «Мой милый! Я любила тебя так, как никого и никогда не любила. Ты же со дня нашей встречи держал свои чувства как бы на тормозе. Тогда я ещё не понимала, что тебе трудно раскрыть свою душу и сердце до конца. Ты сомневался во мне, а я сомневалась в тебе. Ты иногда говорил, не знаю, шутя ли, что не женишься на мне. Но я все же верила, что мы будем вместе, потому что любила. |