Книга Эти синие глаза, страница 64 – Мэг Кэбот

— Дело в том, Стэнтон, — начал он, когда Рейли все-таки взял стакан с виски, но тут же бросил растерянный взгляд на Пирсона, — о, Чес, я не могу сказать этого.

Пирсон вспыхнул.

— Право же, ты осел, Сент-Джон, — сказал он и объявил Рейли: — Дело вот в чем. Твоя мисс Кинг связала себя узами брака с этим ослом Этелриджем.

Откинувшись на спинку стула, Пирсон опрокинул в глотку остатки своего напитка.

Но Рейли остался спокойно сидеть на месте, хотя его брови слегка поднялись:

— Ах вот как? — Он переводил взгляд с одного своего друга на другого. — Так вот почему вы пустились в столь дальнее путешествие? Чтобы сказать мне, что Кристина вышла замуж?

Шелли, не в силах больше вынести напряжения, вскочил со стула и заходил по комнате.

— Она не просто вышла замуж! — закричал он. — Она вышла за этого пижона Этелриджа! Да он в десять раз беспутнее тебя! Я слышал, что ему не поздоровилось, когда он забрался в женский монастырь. И эта женщина, что обвиняла тебя во всех смертных грехах, которых не существовало и в помине, вышла за него замуж! Она настоящая лицемерка, отпетая лицемерка! Вот кто она. Хоть это утешает тебя?

Рейли ни в малейшей степени не был огорчен. Какие бы тяжелые раны ни нанесла ему Кристина в прошлом, они давно уже зарубцевались. Этому способствовало время, проведенное им в Лайминге.

— Я желаю им всяческого счастья, — равнодушно сказал Рейли.

Оба его друга обменялись встревоженными взглядами.

— Послушай, старина, — сказал Пирсон, — ты прекрасно принял эту весть, очень мужественно. Мы опасались, что это известие очень расстроит тебя, принимая во внимание то, что причина, почему ты решил отправиться сюда, заключалась в том, чтобы произвести впечатление на нее — я имею в виду лицемерную мисс Кинг.

— Могу тебя несколько утешить, — продолжил его речь Шелли, — об этом говорят все. Этелридж получил в прошлом месяце наследство в пятьдесят тысяч фунтов, и мисс Кинг не стала терять времени даром. Твои двадцать тысяч в год — ничто по сравнению с этим. Я так понимаю, что теперь они купили дом в городе на Парк-лейн, и этот дом очень быстро сожрет его пятьдесят тысяч фунтов.

— А я слышал, — поддержал Пирсон, понизив голос до драматического шепота, — что на ней даже не было подвенечного белого платья.

— А теперь, джентльмены, — Рейли поставил свой стакан с виски на пол, так как стола поблизости от него не оказалось, — давайте всем сердцем порадуемся за счастливых жениха и невесту. Не стоит злопыхательствовать и критиковать новобрачных.

Шелли казался встревоженным этим заявлением.

— Но, Рейли, — вскричал он, — теперь ведь ясно, что Кристина Кинг — всего лишь алчная особа. Она всех нас обвела вокруг пальца своей показной набожностью. А ты в свое время называл Этелриджа не иначе, как обезьяной и болваном…

— Нет, здесь что-то не так, — вступил в разговор Пирсон, перебив друга. Он внимательно вглядывался в лицо Рейли. — Мы-то воображали, что у тебя от наших новостей случится апоплексический удар, Рейли. А ты ведешь себя так, будто для тебя Кристина Кинг — всего лишь случайная знакомая, а не бывшая невеста.

— Верно, — сказал Шелли, не пытаясь даже скрыть разочарования. — Ведь ты был от нее без ума. Помнишь? Ты мог хотя бы разбить что-нибудь.

— Если он что-нибудь разобьет, это ничего не изменит, — возразил Пирсон, бросая на Шелли раздраженный взгляд. — Ну разве что потешит тебя. Послушай, Рейли, если не считать скверных новостей, которые мы привезли тебе, мы приехали по делу. Мы хотим забрать тебя домой.

Рейли смотрел на них, недоуменно моргая:

— Прошу прощения?

— Верно! Ты нас понял верно! — будто вспомнив что-то, включился в беседу Шелли и ударил себя по лбу. — Теперь у тебя нет причины оставаться на этом Богом забытом острове. Больше нет причины. Мисс Кинг замужем, поэтому нет смысла что-то ей доказывать. Ты мог бы, конечно, продолжать в том же духе, но теперь это уже не имеет значения, потому что она для тебя потеряна. Тебе пора собираться домой, старина.

— Домой? — Рейли переводил взгляд с одного на другого.

— Да, домой, — подтвердил Шелли с энтузиазмом. — Ты хоть помнишь, откуда ты родом? Из Лондона, старый перечник, где ты можешь найти себе по вкусу любую красотку, где женщины не носят мужских штанов…

Он с отвращением передернул плечами.

— Ты так красноречиво описал эту деталь в своем последнем письме. Я все еще не могу понять…

— Весьма сожалею, — перебил его Рейли. Он уже поднялся со стула и оттолкнул его от себя. — Боюсь, что я не собираюсь отправиться с вами домой. Во всяком случае, сейчас.

— Не поедешь домой? — Пирсон смотрел на Шелли в крайнем недоумении. — Но ты что, не слышал, что мы тебе сказали, старый осел? Кристина связала себя узами брака с Этелриджем. У тебя больше нет причины торчать здесь.

— Напротив, — возразил Рейли, — у меня полно причин оставаться здесь.

И хотя часть его сознания отдавала себе отчет в том, что главное — это Бренна, но было и что-то другое, возможно, не столь значительное и все же важное, нечто такое, что имело для него смысл.

— В конце концов, — добавил Рейли, сам дивясь правдивости своих слов, — я не могу просто бросить своих пациентов.

— Своих пациентов! — Шелли скорчил гримасу, означавшую полное недоверие. — Кто, черт возьми, думает о пациентах? Ты теперь можешь вернуться домой. Там вода льется из кранов, друг мой. Там есть теплые клозеты. Или ты не помнишь, что это такое?

— Спасибо за напоминание, — сказал Рейли, — но, боюсь, я уже давно решил не возвращаться к моей лондонской практике.

Хотя до этой минуты Рейли и сам не знал, что принял такое решение, слова его прозвучали правдоподобно. И, осознав это, он ощутил удовлетворение собой, какого никогда не ощущал прежде.

— Видите ли, — продолжал он, — здесь я нужен. А теперь, если вы не…

— Я не верю! — закричал Шелли. — А ты веришь, Чес?

Пирсон покачав головой, явно сбитый с толку.

— Я вижу, как он стоит тут передо мной и губы его шевелятся, произнося слова, но я не воспринимаю эти слова и не верю им…

— И я не верю, — согласился Шелли, — и я не воспринимаю. Послушай, — завопил он, обращаясь к Рейли. — Кто ты такой и что ты сделал с нашим старым другом Стэнтоном?

Рейли, всегда считавший Пирсона и Шелли самой приятной и подходящей компанией, заскрежетал зубами. Право же, они всегда были такими баранами? Или с ними что-то случилось после того, как он покинул Лондон? Неужели им неясно, что он хочет здесь остаться? Неужели он должен все это высказать им в лицо?

Что за те месяцы, что он провел здесь, он стал считать Лайминг своим домом, а народ Лайминга своей семьей? Что по мере того как наступает весна и становится все теплее, возрастает угроза новой вспышки холеры и что он не может бросить деревню и ее население, когда оно больше всего нуждается в нем?